— Сама Хамасаки — сноб, каких поискать, а Рыжий — просто пыль под её ногами. — Подключились англичане. — Но они договариваются о чём-то… Понятно о чём! Нам даже понятно, о чём Рыжий пытается договориться!
— Но непонятно, почему он считает, что Миру его просто не пошлёт на**й, как должно быть по логике, — завершила Юнь. — Миру, чё это с вами? Вернее, что с тобой? У тебя же нет дел никаких с этим убогим! — китаянка требовательно смотрела на подругу.
Та не отрывала взгляда от глаз Седькова.
— Пожалуйста, — ещё раз попросил убогий. — Ты гарантированно выиграешь.
— Зага-а-адка, — Мануэль, не стесняясь, задумчиво почесал затылок. — Интрига на интриге.
— Да. Рыжего сегодня как подменили — будто с цепи сорвался, — подтвердил Макс.
Ему тоже было настолько интересно, что он даже пропустил мимо ушей выпад очкарика в собственный адрес.
Хамасаки что-то сказала по-японски (переводчики выдали абракадабру).
Убогий, не отводя от неё взгляда, коротко и отрицательно покачал головой.
— Ты же всё равно уже всё решил для себя? Зачем мне платить за то, что и так достанется бесплатно? — задумчиво спросила Миру.
— Они на нас просто внимания не обращают, — обиделась вслух Айя.
— Угу. Чёрт знает что, и оно мутное, — вздохнула Эрнандес. — Досадно, чё.
— Ты будешь делать ставку против меня? — холодно уточнила китаянка у подруги, игнорируя Седькова.
— Одуплилась?! — возмущённо ответила японка, поворачиваясь к Юнь. — Я же тебе отправила сообщение, ты сама не стала читать. Какие ко мне претензии?! — Ты не ответил, — она подняла указательный палец на убогого. — Зачем мне платить тебе за то, что ты и так сделаешь сам, если сможешь? К тому же бесплатно?
— Низачем, — очкарик беззвучно пошевелил губами, словно сбрасывая с плеч какой-то груз. — Ты абсолютно права. Тебе не за что платить дополнительно ещё одному левому человеку. Он действительно и так будет добросовестно напрягаться бесплатно. Прошу прощения за беспокойство. — Он вытянул руки по швам и наклонился примерно на сорок пять градусов, вроде как изображая что-то из японского этикета.
В следующий момент Седьков, казалось, полностью утратил интерес к японке:
— Нешто, начнём? — он потёр ладони и шагнул к китайцу.
— Стой! Я согласна! — Хамасаки добавила что-то на своём языке.
Ругательства, если верить переводчику.
Очкарик отрицательно покачал головой:
— Поезд ушёл. Мы не договорились.
— Почему?! — по Миру было видно, что она очень нервничает.
Чего с ней отродясь не случалось.
— Кажется, ото всех нас ускользает какой-то контекст, — задумчиво уронил Макс. — Рыжий и Хамасаки явно обсуждают что-то своё, нам непонятное.
— Угу. И нас тупо игнорят, — уныло шмыгнула носом Эрнандес во второй раз. — Даже досадно где-то, что ли. Чёрт побери.
— Извини. — От японки в адрес убогого это прозвучало, как гром среди ясного неба.
Даже Чень не стал сдерживаться и вытаращился на Миру, как на вдруг заговорившую человеческим голосом скамейку.
— Остановись, — Седьков поморщился и поднял вверх пустую ладонь в сторону Миру. — Я тебя услышал. Просто остановись.
— Ты хотя бы подумаешь? — Хамасаки явно настаивала и, судя по происходящему, останавливаться и не думала.
— Да, но в этом, европейском, контексте. Я именно что подумаю. Это не согласие. Мы поняли друг друга?
— Благодарю. — Миру коротко кивнула, превращаясь в обычную себя.
Вслух никто не сказал, но в интерфейсе все видели: Чень при поддержке остальных в китайцев ответил японке на её ставку, по предыдущему коэффициенту.
Итоговая цифра получилась солидной настолько, что даже у него на счёте и в карманах в итоге не нашлось нужной суммы единолично.
— СТОП! — Седьков вытянул вперёд указательный палец. — Эй, мудила. Вот это твоя панель — боевые расширения. Ты активировал все, получается, вооружился? А то я чуть не упустил.
— Ну да, — убийственно вежливо улыбнулся китаец. — А ты как хотел?
— Я фору больше не даю. — Очкарик, превратившийся в какого-то совсем другого человека, холодно покачал головой. — Лавочка закрыта, Чень. Больше никакого гандикапа, халява кончилась. Сделавшим ставки! Уравниваю потенциал!
— Эй, ты чего задумал? — Макс высказал общий вопрос, озадаченно наблюдая, как убогий натягивает на кулаки какие-то металлические хреновины навроде кастетов, которые только что достал из карманов.
— Извините, что не сказал заранее. Мне надоело давать фору вооружённым, когда я дерусь безоружным. Это — ошейник со статуи собаки возле медпункта. Был.