— Если тебя в течение месяца или пары выставят паромом или "лифтом" на одну из лун, и это ещё в лучшем случае — то нафига нам делать в тебя инвестиции?
— Погоди, — Эрнандес недовольно поморщилась в сторону подруги, затем развернулась к парню. — Ты исключаешь простое человеческое участие? Не знала, как с этим подступиться, но сейчас скажу в лоб. Знаешь, как мне было неудобно перед тобой, когда я у тебя обед с руки сбила тогда в столовой?
— Как?
— Сильно. Каюсь: смалодушничала и не извинилась. Пожалуйста, прости. Оказалась под влиянием стереотипов и просто зассала сделать шаг навстречу в тот момент.
— А ты это сейчас к чему? — Седьков непонимающе поднял глаза и прищурился.
— Я уже один раз накосячила. Мне самой это сейчас неприятно. Больше того: ты уже не убогий и мои извинения опоздали — поддержка тогда тебе была нужнее, чем сейчас.
— Ладно, не мажь кашу по тарелке. Проехали… Когда вы меня под руки увели из школы, это тоже было круто.
— Тогда в столовой было бы круче, — вздохнула Ана, не соглашаясь. — В общем, ты уже понял: я больше не повторю этой ошибки. Ты веришь, что мы можем испытывать просто симпатию в адрес человека, который изо всех сил поднимается с колена?
— И будем чувствовать себя гнусно, если простоим в стороне, — подхватила Мартинес. — Когда тебе хреново.
— Есть третий вариант, — как-то по-взрослому хмуро ответил Рыжий. — Я сейчас вам расскажу детали, через силу. Но вы — просто старшеклассницы и… блин, как бы тут поделикатнее…
— В лоб говори.
— И это просто останется словами. Я очень не хочу говорить об этом вообще кому-либо, а ваши реальные возможности помочь вряд ли отличаются от моих: мы просто школьники. И так плакаться девочкам не с руки, так ещё и без смысла. Простите за меркантильность.
— Иногда даже подумать не в одиночку, а со своими, бывает полезно. Одна голова хорошо — три лучше, — не согласилась Эрнандес. — Знаешь, терять тебе точно нечего! Язык за зубами держать умеем, вдруг что и сообразим?
— Другое дело если ты сейчас воспринимаешь нас чужими, — чётко сформулировала Айя. — Тогда да. Тогда навязываться не будем, вари свою кашу сам.
— Мать с отцом попали в очень странную аварию. Полиция специально закапывает дело — даже выписка с камер не сделана за две недели. Хотя можно было найти мудака по горячим следам, — отстранённо выдал Седьков. — По закону подлости, в одной точке сошлось сразу несколько неблагоприятных факторов. Я — натурал; мы — эмигранты без гражданства; мой социальный рейтинг — на уровне бесперспективного. Ещё есть финансовые проблемы, но о них сейчас не будем.
— Самое основное — гражданство. Что с ним? — Ана, развернув в воздухе сразу несколько голограмм, на ходу вычленила главную проблему.
— Уверена? — уточнила у подруги Мартинес.
Затем присмотрелась к работающему расширению:
— А-а-а, вопрос снят.
— В общеустановленном порядке гражданство должны были дать через два-три года, по истечении пробации. Заявление подавал отец, есть сроки социального карантина и рассмотрения. Подвох: раз в полгода-год надо отмечаться. Показывать, что семья не катится вниз…
— … по суммарному рейтингу членов. Но это же устаревшая норма, нет? — озадачилась Ана, тут же запуская ещё одно приложение. — Ща гляну.
— Это для вас, граждан, она устаревшая. Для нас, перемещенных лиц без гражданства, работает в полный рост.
— Да. Вижу теперь. — Эрнандес закусила губу.
Все голограммы погасли кроме одной.
— А что это красным? — заинтересовалась Айя.
— Прецеденты. По практике, в случае гибели члена семьи-заявителя, плюс объективных проблем с дееспособностью взрослых, несовершеннолетнему от шестнадцати — льготы и послабления, до достижения восемнадцати, — Ана провела ногтем по нужному месту. — Но — на усмотрение конкретной администрации.
Часть фигуры тут же окрасилась жёлтым.
— Вот и я тоже так думал, — вздохнул Седьков. — Более того: нашёл работу, начал отбиваться в школе. Решил во что бы то ни стало, правдами и неправдами, апнуть рейтинг и вцепиться в шансы. Был уверен, вопрос только в воле: школа на гранте, в учёбе подтянусь, спортом нагоню цифры рейтинга. На житьё пару лет как-нибудь накашляю аренду работой, а за это время что-нибудь да образуется. Главное — честно ишачу и делаю, что могу.
— А служба опеки сработала по нижней планке прецедента, — задумчиво заметила баскетболистка. — Хм.
— Как удар в разрез рук в ближнем, — кивнул Рыжий. — Очень неожиданно, жёстко и вопреки практике.
— Почему?
— Между рук обычно не пролезает — геометрия. Нужно очень исхитриться. Не знаю, как объяснить; в норме, руки впереди — непробиваемая защита.