Весела засомневалась:
— Нет. Тогда ты только стонал. Ничего не писал.
— Верно, пропустил целый месяц. Потом подсчитал все дни, по луне проверил... Много-много лет назад, восемь веков тому, жил мудрый человек именем Иоанн Дамаскин. Он нам оставил свою руку — научил по руке определять месячные круги луны, годовые круги солнца. Теперь по руке Дамаскина определяют дни Пасхи. А Святцы меня заставили выучить. Ну, отдыхай, да начнём собираться в дорогу.
А через два дня они тронулись в путь. Юрша и Весела с заплечными мешками и посохами, коза на верёвочке. Первое время она резвилась, потом опять начала ложиться. Однако теперь день был длиннее, чем осенью, и они, несмотря на частые остановки, добрались до землянки Веселы на второй день ещё засветло.
Тут они обнаружили, что какой-то лихой человек обобрал землянку и унёс всё, что можно было унести, забрал последние тряпки, доски с полатей и всю нехитрую утварь.
Юрша полагал оставить Веселу тут, в землянке, а самому сходить в Тихий Кут. Теперь опасно было оставлять её одну, неизвестно, что за люди обобрали землянку. Может, они поблизости бродят. Да и Весела не была такой смелой, как раньше. Её мир теперь населяли не только хорошие люди, но и плохие, страшные чудовища из сказок, злые звери. Переночевав, они двинулись дальше.
Перед Тихим Кутом Юрша удвоил осторожность, прислушивался, присматривался, но ничто не нарушало жизни леса, — поблизости людей не было. Ночевали в лесу, примерно на том самом месте, где они допрашивали взятого в полон воина Авдея. Затемно Юрша сходил в разведку. Убедился, что в посёлке и вообще в междуречье Воронежей людей нет. Чтобы надёжнее присмотреться к округе, Юрша поселился в полуразвалившейся землянке. А на следующее утро, оставив спящую Веселу, он пошёл к могиле Гурьяна, прихватив с собой заступ.
Могила заросла травой, потемневший крест покосился. Вокруг поднялся буйный кустарник, это было на руку Юрше — со стороны никто не увидит, как станет тут копаться. Сотворив молитву, принялся за работу. Последнее время он научился правой негнущейся рукой помогать работающей левой. Добраться до кубышки, зарытой около могилы Гурьяна в песчаном грунте, было делом нескольких минут. В промасленной ветошке отдельно лежали украшения с дорогими каменьями. Из них он взял пригоршню. Из свёртка с золотыми и серебряными монетами отсыпал половину в сшитый из овчины широкий пояс со множеством карманов. И вот тут у него дрогнула рука, после непродолжительного колебания, высыпал и вторую половину.
Раньше он равнодушно смотрел на золото, и вдруг откуда такая жадность! Горестно усмехнувшись, уложил в кубышку свёрток с украшениями и зарыл её. Теперь предстояло самое трудное — не оставить следов работы. Юрша снятый дёрн и вынутую землю выкладывал на расстеленный армяк, теперь аккуратно всё укладывал на старые места. Армяк вытряхнул в стороне. После этого занялся могилой: выпрямил крест, накопал рядом земли, поправил холмик и покрыл его дёрном. Теперь работал безо всяких предосторожностей — каждый вправе отдать должное покойнику.
На обратном пути к Веселе, оставленной в землянке, Юрша зашёл на памятный ему выгон. Скота нет, трава не потоптана. Загон разгорожен, видать, казаки перетащили к себе ещё годные плетни. На краю выгона, на самом берегу, стояли четыре креста. Сняв колпак, Юрша подошёл к захоронению. Сквозь молодую траву явственно вырисовывались около каждого креста обширные могилы...
Его горестные размышления неожиданно прервались. По берегу шёл человек. Ещё оставалось время, чтобы скрыться в кустах, но Юрша остался неподвижным — к нему приближался малый лет четырнадцати. Около могил он тоже снял колпак, удивлённо разглядывая Юршу. Тот спросил его:
— Как звать тебя, парень?
— Первун.
— Кто тут похоронен, знаешь?
— Ага. Вон там Кудеяр со товарищи. Это — ватажники, а это — их бабы с ребятишками. Там — царёвы вои.
— Ватажники тут жили?
— Ага.
— Их всех перебили?
— Не. Они в лес подались.
— А ты чей будешь?
— Бортника Кузьмы. Вон там пасека. А ты чей?
— Путник, с девкой в Липецк идём. Тут в развалюхе ночевали. А ты в Стаево?
— Ага. Батя за хлебом послал.
— Ну прощай, Первун.
Юрше казалось опасным с кем-нибудь встречаться в этих местах, поэтому нужно было уходить отсюда как можно быстрее. Он заспешил к землянке. Почувствовал недоброе, когда около землянки не увидел козы, а ведь оставил её привязанной на лужайке. В землянке Веселы не оказалось. Оба заплечных мешка стояли, тут же лежал её кафтанчик. Обошёл вокруг, прислушался — в порывах лёгкого ветра шуршит листва...