— Что?
— Не смогла, — повторила бабка. — Не поддался он. Сильная кровь.
— Да ты вообще не имела права с ним говорить! — снова взвилась мать.
— А неча мою работу хаять, — отреагировала старуха. — Все знают: Старая Мэй фуфлом не торгует и цену дает честную!
— Тихо!
От рыка стоявшего рядом мужика мы все присели. Кажется, он пользовался авторитетом среди торговцев, впрочем, неудивительно с такой-то глоткой. Даже мама не выразила желания продолжить скандал, хотя и пренебрежительно передернула плечами и надменно вскинула голову. Предводитель (местный бугор, судя по реакции окружающих) откашлялся в кулак, сурово припечатал Мэй взором и повернулся к нам:
— Ну, бабушка действительно слегка перегнула палку, но ведь и мальцу не стоило обвинять ее во лжи, верно?
— Мы просто торговались, — влез я. — Имел место быть обычный процесс торговли, в процессе которого стороны путем взаимных уступок определяют цену, соответствующую количеству и качеству исходного товара.
Мужик слегка изменился в лице и откашлялся еще раз. Не ожидал от мальчишки.
— Последствий и вреда колдовство Мэй не принесло. Тем не менее, в качестве извинения за причиненное неудобство она готова выплатить виру. Готова, я сказал! Незначительную. Ну, скажем, один предмет из товара на лотке?
— Три предмета, — отреагировала мама.
— Слишком много! Один!
Видя, что спор вошел в цивилизованные рамки и ничего интересного больше не будет, толпа принялась рассасываться. Надо сказать, местные обладают большим опытом по части разруливания сложных ситуаций. Иначе им не выжить, погрязшим в нищете и под постоянным прессингом властей.
Мы со старухой продолжали переглядываться.
— Научи меня, — наконец, сформулировал я невнятные ощущения, исподволь подталкивавшие к действию несколько последних минут.
— Не пойдет, — прищелкнула языком Мэй. — Учеба дороже стоит.
— Сколько?
Старуха помолчала, что-то прикидывая, потом слегка кивнула и выдала:
— Сто галлеонов.
— По рукам.
Мы торжественно скрепили договор рукопожатием и только теперь обратили внимание на изумленно молчащих спорщиков. Мать опомнилась первой.
— Ты действительно согласна учить моего сына Голосу? — удивленно обратилась она к Мэй.
— Почему нет? У него получится. Сильная кровь.
Эйлин со старухой прекрасно понимали друг друга. Перебрасывались короткими фразами и чувствовалось, что за небрежными рублеными предложениями скрываются бездны смысла, окружающим недоступного. Они говорили на одном языке, причем говорили о чем-то большем, чем просто десяток уроков за неплохие деньги. Думаю, у нас с бугром был одинаково ошалелый вид при прослушивании их диалога.
— Я поняла вас, госпожа Мэй, — кажется, высокие стороны пришли к консенсусу. — Каждый день, начиная с понедельника. Попрощайся с наставницей, Хальвдан.
— До свиданья, госпожа Мэй, — на полном автомате выдал я, после чего меня поволокли к выходу.
Развернутые объяснения Эйлин дала уже дома, на улице происшедшее она отказалась обсуждать напрочь. По ее словам, Голосом Власти называлась редкая способность, встречавшаяся у представителей старых родов, происходящих от сидхе. То есть примерно в каждом десятом британском роду периодически рождались дети, после некоторого обучения умевшие подавлять волю не хуже сирен или вейл. Голос не считался запрещенным и по своим характеристикам соответствовал заклинанию Конфундус, защититься от него можно было, наложив на говорящего Силенцио или с помощью артефактов. Сильные окклюменты обладали иммунитетом.
Голосом владел мой прадед, да и вообще среди Принцев способность встречалась часто. Афишировать ее не стоило, так как все, связанное с сидхе, маги воспринимали настороженно — ушедшая по дороге миров раса память о себе оставила неоднозначную. Зато после обучения некоторые закрытые сообщества магического мира не то чтобы признают меня своим, но при встрече поведут себя благосклоннее. Например, ирландские маги, традиционно не любящие англичан, разрешат пользоваться закрытыми секциями библиотеки на своем Хрустальном Острове, а жрецы Броселианда допустят до участия в ряде таинств.
Мне повезло дважды. Во-первых, найти потенциальную наставницу, во-вторых, среди детей и внуков старой Мэй никто Голос не унаследовал, в то время как передать мастерство хотелось. Маги считают, что нельзя уходить на тот свет, не оставив хотя бы одного ученика. Подвернулся я очень удачно, и в течение примерно шести-семи недель после того памятного разговора мой день начинался с посещения убогого домишки на задворках Хогсмита, в котором жила семья старухи.