— Наташа, ну давай завтра… — я попытался поймать «динамщицу», но она с хихиканьем выскочила из кухни, крикнув, что, она меня прекрасно знает — позволит мне перенести ремонт на завтра, то завтра я уболтаю ее отложить все на послезавтра, так что… А меня она будет ждать у телевизора.
Смеситель в ванной, ожидаемо, был «закисший» и такой древний, что я боялся, что вся конструкция развалиться, стоит лишь приложить к ней чуть-чуть больше усилий. Но, резинки, действительно, были на все размеры и за полтора часа я справился. Естественно, меня обманули — когда я пришел, Наташа уже спала, а работающий телевизор насмешливо показывал настроечную таблицу.
Заминка с оформлением машины возникла сразу — дядя Витя боялся отдать мне нотариально заверенную доверенность до того, как я отдам ему деньги, я же не желал отдавать деньги прежде чем дядя Витя напишет расписку в их получении.
На первый взгляд, за ночь в машине ничего не поменялось, никакие детали не были, в срочном порядке, заменены на старое дерьмо, все лампочки загорались или мигали, стартер бодро крутил маховик, и небольшой движок, деливший подкапотное пространство с запасным колесом, как на «Ниве», бодро «подхатывал», без провалов и плаванья холостых оборотов.
— Ладно, черт с тобой. — я вытащил сел за руль и отъехав в сторону, передал мужику стопку цветастых купюр, новеньких, по десять тысяч рублей. Получив деньги, дядька, очевидно, сам боявшийся, что его «кинут», как бы не меньше меня, мгновенно расслабился, подобрел и предложил мне забрать два колеса от «Рено», лежавшие у него в гараже, причем безвозмездно.
— Ладно, придержи их пока, неделю. Если не заеду за колесами за это время, то значит, что уже не заеду. А оставлять машину на ночь с колесами в багажнике желания нет — скорее всего залезут, дверь раскурочат и колеса утащат.
Машина оказалась ходкой, маневренной, вполне годной для городского трафика. Правда ее, малютку, старались зажать на Московских улицах, те, чей автомобиль был размером побольше, но я, купив «Рено» лишь как средство передвижения, не особо заботясь о целостности кузова, смело шел на сближение с наглыми соседями, не отворачивал от, рвущихся на мою полосу, других участников движения, а дорожные скандалы гасила в самом зародыше милицейская форма, в которой я передвигался. Хотя, я ощущал это все явственней, скоро появляться на улицах города в форме может быть опасно — противостояние Президента и Верховного совета шло в своей кровавой развязке.
Вечер. Локация — международный аэропорт «Шереметьево».
Наташу мне пришлось взять с собой, она сказала, что очень соскучилась и меня одного не отпустит. Мне было, в принципе, все равно, поэтому я, немного поломавшись, согласился. Не зная московского трафика, в сторону аэропорта мы выехали заранее, а там, чтобы скоротать время, я решил поучить Наташу управлять машиной, и это была моя ошибка. В общем, когда пришло время, я заходил в здание аэропорта злой, как цепной пес, а спину мне жег взгляд, рассерженной донельзя, Наташи.
Глава 2
Глава вторая.
Сентябрь 1993 года.
Граница на замке.
Я не мог пропустить этот момент, правда пришлось побегать по, забитому многоголосой толпой, залу вылета аэропорта «Шереметьево −2». Огромный зал международного терминала был заполнен отъезжающими гражданами, тележками с грудами чемоданов, коробок, баулов.
Шорохов Василий Ильич, бывший директор НИИ «ГИПРОШахт», задолжавшего Заводу и еще куче кредиторов, и нынешний генеральный директор инжинирингового центра, чистого от долгов, как слеза младенца, стоял, во главе своего семейства, состоящего из молодой, красивой жены, очаровательной дочки — дошкольницы, у стойки регистрации «Аэрофлот — российские международные авиалинии», среди других российских путешественников, готовых перелететь из слякотной России в солнечный Майями. Тележка, над которой возвышались пять модных пластиковых чемодана, обмотанных в несколько слоев пищевой пленкой. Девочку за руку держала еще одна женщина, на вид, около сорока лет, одетая, не в пример, скромнее, чем директор и его жена, вероятно нянька или какая-то родственница, взятая на карибский курорт в качестве помощницы. Как и большинство людей, стоящих в очереди, семейство Шорохова выглядели радостными и беззаботными.
Я наблюдал за фигурантом и его близкими с расстояния в десяток метров, растворившись в соседней очереди. Наверное, милиционер в форме, с папкой под мышкой, стоящий на регистрацию рейса в Барселону выглядел несколько странно, но меня никто ни о чем не спрашивал, в это время, в нашей стране, случалось и не такое.