Поэтому я и рванул в столицу по первой просьбе Наташи, пытаясь на месте восстановить обрывки воспоминаний о этих мутных и страшных днях — бегущая от толпы милиция, в своем нелепом спец снаряжении –белые каски, неудобные алюминиевые щиты, нелепые шинели и лаковые туфли. Прекрасно помню солдат — срочников, в серых милицейских бушлатах, которых почему-то журналисты называли ОМОНом, с разбитыми головами, что сидя на корточках, пытаясь закрыться ладонями от железных прутьев в руках молодцов из «Офицеров России», которых потом куда-то вели под конвоем вооруженные баркашовцы, из «Русского национального единства», с шевронами из стилизованной свастики. И, как апофеоз этого — ночной расстрел безоружных людей у здания «АСК-3» в Останкино, когда трассирующие пули густо летели, как снежинки во время вьюги, убивая бессильно вжимающихся в асфальт людей прямо в прямом эфире. За эти дни в Москве я своими ногами обошел все, известные мне, места, предстоящих событий. Я отдавал себя отчет, что не смогу убить ни Ельцина, ни Гайдара, не смогу в одиночку остановить воинство генерала-коммуниста, что, нацепив набекрень неуставной черный берет повел колонну, захваченных у внутренних войск, грузовиков на захват Телецентра, имея в своем распоряжении двадцать автоматчиков и унылого типа, похожего на Дуремара, что угрожал отряду спецназа гранатометом, из которого не умел стрелять, как будто Россия какая-то Боливия, власть в которой может захватить и удержать пехотный лейтенант со своим взводом.
Через два дня. Октябрь 1993 года. Подмосковье.
— Ну вот и все. — я со вкусом поцеловал ойкнувшую Наташу в сладкие губы: — Сейчас снимем копии с квитанций и отвезем их в суд, а потом у тебя будет день отдыха, а у меня еще дела по работе — в министерство надо заехать.
Конечно, в Министерстве внутренних дел меня никто не ждал, это был лишь повод уехать из съемной квартиры одному, но тут нашла коса на камень.
— Я она дома не останусь. — Наташа насупилась, и я понял, что придется уступить.
— Ладно, завезу тебя куда скажешь, потом вернусь за тобой.
Куда могла поехать молодая поросль петербуржской интеллигенции?
Это платиновое чудо попросила завести ее в Русский музей. Я подтянул к себе карту города Москвы и заскрипел зубами. Конечно, Москва город огромный, и очень деловой. Тут на одной улице могут делать революцию, а на соседней — впаривать иностранцам матрешек и балалайку, но, если новая история пойдет по другому пути, и разгоряченная десятитысячная толпа сторонников Верховного совета пойдет не в сторону Смоленской площади, а, прорвав жидкие милицейские кордоны на Крымском мосту и Зубовском бульваре, почувствовав кураж и уверовав свои силы, рванут по улице Остоженка прямо на Кремль? Вряд ли их заинтересуют хранилища Пушкинского музея, но, все-же.
Может быть на ВДНХ тебя отвезти? — робко предложил я противоположную часть столицы: — Там интересно.
То же самое, что и Лужники, только торговцев меньше! — фыркнула Наташа: — А макет ракеты носителя и борщ в тюбике мне не интересно второй раз смотреть, я их в детстве видела. Я же с тобой в музей Красной армии ходила, и ничего не сказала.
— В музей армии ты со мной зашла на двадцать минут…
— И ты там успел попасть в историю… Тебе, наверное, просто сказали, что в музей не пустят, вот ты и ушел оттуда так рано. А так-бы мне пришлось смотреть несколько часов на дурацкие автоматы и пушки.
Конечно, в историю (позавчера это вообще было названо скандалом, сегодня, очевидно, Наташина ирония чуть-чуть угасла) я не попадал, это были осознанные действия, но об этом уместнее будет рассказать позднее.
Как дремучий провинциал я не смог сразу назвать достойную альтернативы музею на Волхонке, чем любимая и воспользовалась, повиснув у меня на шее.
— Ладно, но только пообещай — ты заходишь в музей и никуда не уходишь из него, пока я тебя там не найду. Если до закрытия я не подойду, мало ли что может случится, тогда ты едешь сразу сюда, никуда не заезжаешь и нигде не гуляешь. Мы договорились?
Дождавшись недовольного кивка головой я подхватил свою подругу под руку и повел к машине, к которой я уже успел привыкнуть, юркий «французик» нравился мне все больше и больше.
Сегодня мы с подругой посетили правление дачного общества, где находился двухэтажный дом, оставшийся в наследство и жилищную контору в Одинцово, которая обслуживала новенький девятиэтажный кирпичный дом, также попавший в завещание.