Причем, возмущаться мы, конечно, возмущались, но за куратором продолжали покорно идти. Можно было бы попробовать взбунтоваться, но с последствиями в лице разъяренной фурии леди Винтер, наследным принцем, монархом и родителями сталкиваться не хотел никто. А потому, низко склонив головы, мы двигались к месту дислокации.
Привел нас господин Фосетер в одну из аудиторий, где нас встретила вышеупомянутая распорядительница отбора, старший принц собственной персоной и…мольберты в количестве двадцати штук.
Так.
Та-а-а-ак.
Что-то мне это не нравится.
Мы с девушками хмуро переглянулись, потом свои хмурые взгляды перевели на Его Высочество. Затем быстро поняли, что его таким не проймешь, и все синхронно уставились на леди Винтер.
— А что это с нашими леди? — осторожненько уточнила она, покосившись на куратора.
— А леди, — произнес он ехидно, — Только с полигона. У них там занятие по боевой подготовке адептов проходило.
Дальнейшие объяснения были бессмысленны.
Леди Винтер посмотрела на нас сочувственно, даже рот открыла, наверное, собираясь как-то приободрить или мастер-класс по живописи перенести. Потом бросила взгляд через плечо на наследника престола, едва заметно вздрогнула и передумала.
Ага, значит, она у нас все же не большой, подобострастной любовью к Его Высочеству пылает, а испытывает вполне себе земные, низменные чувства в отношении будущего монарха.
Это я про страх, если что.
— Ладно, раз все мы все равно уже здесь собрались, — всплеснула с руками с каким-то напускным энтузиазмом распорядительница, — То предлагаю приступить ко второму мероприятию нашего замечательного отбора невест.
Замечательным этот отбор в данный момент никто из присутствующих не считал, за исключением разве что самой леди Винтер.
— Сегодня каждой из вас предстоит написать портрет Его Высочества. Для чего он согласился любезно нам попозировать, — продолжила женщина, не теряя энтузиазма, — Каждая из вас, как истинная благородная леди, должна была изучать искусство и обучаться живописи. Сегодня мы и будем оценивать этот ваш талант.
— А оценивать снова будет Его Высочество? — не удержалась от шпильки Мирабель Шелби, просверлив старшего принца хмурым взглядом исподлобья.
Вот до чего доводят изнуряющие физические нагрузки. Даже наш нежный цветочек, и тот ощетинился и зубки показать решил.
— Нет, — спокойно возразил наследник престола, посмотрев в ответ на Мирабель ровным, немигающим взглядом, под которым юная девица тут же стушевалась и шагнула за спину стоящей рядом Талите Фарлей, — Я буду сегодня выступать лишь в роли стороннего наблюдателя. Выбирать победителя будет наша незаменимая леди Винтер.
Последняя от такого заявления даже воздухом поперхнулась, но быстро взяла себя в руки и вернула лицу каменное выражение.
Ага, тоже такой подлянки от Его Высочества не ожидала? Понимаю-понимаю, он и мне успел немало насолить.
— Приступайте, леди, — величественно махнула рукой в сторону мольбертов распорядительница отбора и чуть тише добавила, — Чем раньше начнете, тем раньше закончите.
Мы с дамами переглянулись, понимающе так переглянулись и молчаливо друг с другом согласились. Подлянке быть.
А потом не стали и дальше испытывать чужое терпение и прошли вглубь аудитории, занимая свои места.
— В каком стиле необходимо выполнить портрет? — деловито уточнила леди Шелби, усевшись за мольбертом.
— На ваше усмотрение, — терпеливо произнесла леди Винтер.
Мы дождались, когда Его Высочество усядется посреди аудитории на высоком стуле, придаст своему лицу одухотворенное выражение и действительно приступили к делу. Ядовито ухмыляясь, приступили к делу. Но хорошо, что наших зловещих оскалов за мольбертами было не видно.
Целый час мы увлеченно и самоотверженно рисовали, то и дело поглядывая на Его Высочество принца Теодора, затем на мольберт с набросками, и потом снова на принца.
Последний держался стойко. Его за это можно было даже похвалить, не каждый сможет вынести двадцать пар глаз, оценивающе поглядывающих на его породистое лицо. И даже не дергаться при этом, оставаясь в неподвижной позе с невозмутимым выражением лица.
К концу первого часа, благородные леди порядком выдохлись и решили, что дальше облагораживать местный идеал уже некуда. Да и вообще, и так сойдет.
С этим девизом мы и сообщили уважаемой леди Винтер, что плоды нашего творчества завершены, и мы готовы продемонстрировать их публике. Наша немногочисленная публика восприняла это заявление без особого восторга, но деваться ей было некуда.
— Можете разворачивать мольберты, — расщедрилась распорядительница отбора.
Мы с леди снова переглянулись и синхронно развернули мольберты лицом к леди Винтер и наследному принцу.
Произведенный эффект явно стоил того. Лицо распорядительницы отбора вытянулось, глаза расширились, она вскрикнула, и начала медленно оседать на пол.
Старший принц, изучающий невозмутимым взглядом свой портрет аж в количестве двадцати штук (вот же гад, на лице ни один мускул у него не дрогнул), не сразу заметил, что его соратница решила нас покинуть. Потом моргнул, очнувшись от оцепенения, и поспешил приводить распорядительницу отбора в сознание.
Лучше бы он этого не делал…
Хлесткая пощечина, доставшаяся бедной женщине, сразу же ее взбодрила. Она сквозь зубы прошипела слова благодарности и поднялась, чинно разглаживая сладки на платье.
Вот вроде бы нетрадиционными методами приводили в чувства одну даму, а вздрогнули и почувствовали холодок, пробежавшийся по спине, все остальные.
Наверное, зря мы все-таки это все затеяли…
Но отступать уже было поздно. Да и вообще, они сами виноваты. Нечего было над нами так гнусно издеваться, и мы бы тогда себя как паиньки вели.
Леди Винтер, пришедшая в себя, снова окинула взглядом наши шедевры, перескакивая с одного на другой.
Наверное, выбрать никак не может победителя. Что поделать, все мы тут талантливы.
Пока леди Винтер лихорадочно оценивала плоды наших трудов, мы тоже решили последовать ее примеру. Ох, лучше бы мы этого не делали.
Скрыть подрагивающие плечи и смеющиеся глаза было ой как не просто. Гвендолин Райли вообще покраснела, бедняжка, и усиленно кусала щеки изнутри, чтобы сдержать собственное веселье.
С портрета Алисии Юнис на нас смотрел Его Высочество с огромным крючковатым длинным носом. Эбигейл Реган пририсовала наследнику престола пару десятков лишних килограммов. Гертруда Ферн вообще ему очки на нос нацепила. На портрете, созданном Талитой Фарлей, у принца Теодора заметно косил левый глаз. Я пририсовала Его Высочеству зловещую ухмылку и дополнила это дело мрачным, черно-алым фоном. А Оберта Танзи нарисовала губы на пол портрета, а где-то там, в дали, виднелись глаза-бусинки.
В общем, хорош и прекрасен был жених в глазах невест.
— Леди, — произнесла спокойно распорядительница отбора, когда к ней вернулся дар речи, и тут же перешла на фальцет, — Это что за безобразие?!
— Это не безобразие, — высоко вздернув свой маленький носик, чопорно поправила ее Мирабель Шелби, — Мы всего лишь показали вам свои таланты.
Портрет у Мирабель, кстати, получился всем портретам портрет. Лопоухого старшего принца с непропорционального большими глазами и кривым носом не видел еще никто. А она у нас вроде живописью увлекается, и даже хотела портрет Его Высочеству подарить. Нормальный, в смысле, портрет. До чего довели бедную девочку…
— И вы, как истинная леди, должны были оценить наши таланты по достоинству, а не выражать собственное недовольство, — решила поддержать соратницу по каверзам Эбигейл Реган, — Искусство может облекать разные формы. А красота, она в глазах смотрящего.
В общем, наши попытки заговорить зубы и пристыдить одну распорядительницу отбора в отсутствии воспитания удались, но должных плодов не принесли.
Зато я точно могу сказать, что наследник престола в наши пламенные речи не поверил. Вот ни на грамм. И сейчас с трудом сдерживал свой гнев, сверля нашу дружную компанию недобрым взглядом.