Потому неудивительно, что ему всегда хотелось восстановить историческую справедливость и опубликовать коллекцию под именем ее настоящего собирателя. Когда в конце восьмидесятых годов такая возможность стала реальной, он, естественно, предложил рукопись своего собрания частушек в первую очередь издательству «Молодая гвардия».
Реакция руководства издательства была далеко не однозначной, что, учитывая специфику рукописи, вполне понятно. Например, тогдашний главный редактор Николай Петрович Машовец, к слову сказать, близкий друг Старшинова, был против публикации «неадаптированного» текста частушек. В конце концов нашли компромисс: небольшую часть тиража, предназначенную для академических целей, издать с ненормативной лексикой, а для массового читателя текст все же привести к общепринятым нормам.
Своеобразно отреагировали на рукопись и рядовые сотрудники издательства. Как припомнил Валентин Федорович Юркин, когда дело дошло до корректуры, много лет проработавшие в издательстве женщины-корректоры просто отказались ее вычитывать. Пришлось Старшинову самому идти их уговаривать, что ему, конечно, удалось, тем более что для убедительности он самолично исполнил для них под гармошку некоторые образчики этого озорного народного жанра.
Тем временем наступающий рынок диктовал издательствам свои условия, и в результате почти весь тираж сборника частушек «Я приду на посиделки» (1991) вышел в «академическом» варианте. Тогда это было в новинку, и вокруг сборника возникло много шума. Многие друзья Старшинова из патриотического стана осудили его «за развращение русского народа». Василий Белов утверждал даже, что Старшинов сам сочиняет похабные частушки, а потом выдает за фольклор. Более подробно все эти «тернии» отражены в беседе Геннадия Красникова с Николаем Старшиновым, которая помещена в разделе «Старшиновская шинель».
Станислав Говорухин опубликовал гневную статью, после которой издательство посетили работники прокуратуры, чтобы выяснить, нет ли здесь состава преступления против нравственности и не следует ли завести уголовное дело против издательства.
Николай Константинович страшно переживал, поскольку не любил доставлять кому-либо неприятности. Но больше всего его расстраивало то, что за несколькими матерщинными частушками (а их на самом деле в коллекции меньшинство) критики не хотят видеть частушек просто гениальных.
А вот кому издание озорных частушек принесло много радости, так это пятилетнему внуку Николая Константиновича Антону. Нет, читать он еще не умел, зато дедушка подружился с самим Юрием Никулиным, и теперь Антон мог хоть каждый день ходить в цирк.
Да, выдающийся комик сразу разглядел в озорных частушках не похабщину, а здоровый народный юмор. Вот как вспоминает свое знакомство с ним Старшинов:
«Как-то пришел я домой с работы, а жена мне говорит:
— Тебе тут уже несколько раз звонил директор цирка Юрий Никулин. Он даже оставил свои телефоны — служебный, московский домашний и дачный. Просил позвонить ему.
Пока мы с ней гадали, по какому поводу я понадобился замечательному актеру (я-то знал и любил его, прекрасного артиста кино и цирка, а он-то меня едва ли знал), раздался звонок телефона:
— Николай Константинович, с вами говорит Юрий Владимирович Никулин. У меня и Эмиля Эмильевича Кио есть к вам большая просьба… Дело в том, что вчера нам дали на два часа книжечку частушек, составленную вами. Так мы, когда читали ее, все два часа хохотали… Вот у меня и у Кио к вам просьба: помогите нам приобрести эту книжечку… (Нетрудно представить, какой популярностью она пользовалась, если даже Никулину ее одолжили лишь на два часа. — С. Щ.)
На следующий день Никулин и Кио приехали в альманах «Поэзия» издательства «Молодая гвардия», где я тогда работал. Юрий Владимирович подарил мне книжку «200 анекдотов от Никулина», а я ему и Кио вручил по книжке частушек.
К одному из готовящихся к изданию сборников частушек, составленных мной, он написал краткое вступление: «Мы с Николаем Старшиновым — родственные души: я всю жизнь собираю анекдоты, а он — частушки».
Так молодогвардейский сборник озорных частушек стал лишь первой ласточкой, за которой последовали другие. Закон рынка: спрос рождает предложения, которые посыпались к Старшинову от различных издательств…
Времена стремительно менялись, и альманах «Поэзия» старался идти в ногу со временем. На его страницах вместо обязательных когда-то стихов о комсомольских стройках и поэзии братских республик стали печататься духовные стихи и поэзия русского зарубежья, появилась новая рубрика «Философские беседы». Наряду со своими постоянными, «проверенными» авторами альманах начал широко представлять авангардную поэзию: метафористов, метаметафористов, иронистов, верлибристов, концептуалистов и т. д. Это, по словам Николая Константиновича, значительно разнообразило поэзию альманаха, давало возможность молодым поэтам разных направлений высказываться, «соревноваться»…
Впрочем, основные заботы по альманаху в конце восьмидесятых годов Старшинов переложил на плечи Геннадия Красникова, который с 1978 года работал вместе с Николаем Константиновичем вплоть до закрытия альманаха, а себе оставил главным образом представительские функции: прием авторов, проведение вечеров и встреч с читателями, организационные вопросы. Объяснял он это, во-первых, возрастом (силы человеческие небеспредельны, а работы помимо альманаха невпроворот) и, во-вторых, пользой дела, справедливо полагая, что в новых условиях молодой и энергичный коллега (хотя это сухое слово плохо подходит для определения их отношений) принесет гораздо больше пользы изданию, если не опекать его чрезмерно.
Так, удачно дополняя один другого, они смогли сохранить альманах «Поэзия» в перестроечные годы не только как издание, но и как центр духовного притяжения поэтов (подробнее об этом — в воспоминаниях Нины Красновой). Любопытен, кстати, подбор имен в последнем составе редколлегии, сложившейся незадолго до закрытия альманаха: Евгений Витковский, Глеб Горбовский, Ольга Ермолаева, Василий Казанцев, Григорий Калюжный, Виктор Кирюшин, Виталий Коржиков, Владимир Костров, Геннадий Красников, Новелла Матвеева, Борис Олейник, Александр Сенкевич, Юрий Сорокин, Николай Старшинов. Как видим, здесь много новых фигур, среди которых поэты не только разных литературных школ, но порой и мировоззренческих направлений.
И все же альманах закрылся. Не помогли ни имя Старшинова, ни энергия Красникова. Почему? Ответ в пророческих строках Ефима Самоварщикова:
Они напечатаны в 59-м выпуске альманаха. Это было последнее публичное выступление автора нетленных афоризмов: 60-й, юбилейный номер альманаха «Поэзия» так и не вышел, хотя был полностью подготовлен к печати. Что поделаешь, если в 1991 году в стране, в связи с ее перестройкой, кончилась бумага… Тогда происходили вещи и пострашнее — кончилась сама страна…
31 декабря 1991 года Старшинов, как записано в трудовой книжке, был «освобожден от занимаемой должности в связи с уходом на пенсию».
Можно только добавить к этому, что альманах «Поэзия» — это отдельная и значительная страница в истории русской литературы второй половины XX столетия, отразившая важнейшие тенденции литературного процесса той эпохи. Без публикаций альманаха не состоялись бы многие поэтические явления и имена — не случайно в литературоведческих исследованиях как в России, так и за рубежом часто можно встретить ссылки на опубликованные в нем материалы. Потому не сомневаюсь, что история самого альманаха, собиравшего вокруг себя творческие силы многих эстетических направлений и многих поэтических поколений, будет еще написана.