моей признательности,
нежности
и грусти.
Живительные чувства в наши дни
неотвратимо пролетают мимо.
Спасибо за стихи твои,
они,
как все живое, честно уязвимы.
Не монолит гранитный, не утес,
не ведающий боли или страха,
они живые, скажем, словно пес,
иль малый лягушонок, или птаха.
Ты сочинял стихи, а не стишки,
не строчки гнал, а честно строил строки.
Посредственность сбивается в кружки
а крупные таланты одиноки.
Я книгу прочитал твою.
Она
теперь надолго сердце не отпустит.
Пусть рябью по реке
к тебе дойдет волна
моей признательности,
нежности
и грусти.
Виталий КОРЖИКОВ
Из блокнота
Кто-то на гармонике играет
Сидя на бугре,
Кто-то пьет, а кто-то загорает
Рядом на Угре.
Запах костерка и запах чая
Дразнят небосвод,
Да бутылка, горлышком качая,
По реке плывет.
Я лежу у речки возле поля,
А душа в долгу:
Здесь товарищ мой, Старшинов Коля
Стыл на берегу!
Трудный берег выпал нашим ротам:
Хоть умри — живи!
Он лежал в обнимку с пулеметом
В собственной крови,
Может, здесь, где этот говор чая,
Возле этих вод,
Где бутылка, горлышком качая,
По Угре плывет.
Может, здесь его беда случилась —
Только ли его! —
Может, в эту землю кровь сочилась
Друга моего…
Геннадий КРАСНИКОВ
* * *
И. К. Старшинову
Круговертью веселой
я с дороги не сбит,
словно кружка рассола —
эта вьюга трезвит.
Все, что держит и тянет
и гудит, как струна,
все она — отметает,
заметает она.
Возвращается резкость,
замедляется бег,
разлетается с треском
все, что строил навек.
Остается — дорога,
старой матери плач,
остается — тревога,
у крыльца карагач
да снегов хороводы…
Слышу чей-то вопрос:
это ты непогоду
нам с собою привез?
Что отвечу им,
грешный?
Где б ни жил на земле —
вьюга родины нежной
не стихает во мне.
Нина КРАСНОВА
* * *
Н. Старшинову
Меня, свою коллегу от сохи,
«Побил» коллега старший за стихи.
И я не просто плакала — рыдала!
Не просто, а особенно страдала.
Потом Пегасу в рамке помолилась,
Под краном в умывальнике умылась
И эти вот стихи соорудила
И так, по-женски чисто, рассудила:
Да, он «побил» меня —
но он и «приголубит».
Да, он «побил» меня —
но, значит, крепко любит!
На смерть Николая Старшинова
Навеки покончив
со всеми своими рыбалками, картами, куревом,
навеки покончив
с боями на линии передовой,
навеки почив,
Вы лежите на кладбище Троекуровом,
землей и венками заваленный, «гвардии рядовой».
Навеки покончив
со всеми своими проблемами и страданьями,
с инсультом и с болями скрытых открывшихся ран,
навеки почив,
Вы лежите, и Вас не поднять никакими рыданьями.
Прощайте, войны и поэзии ветеран!
Навеки покончив
со всеми своими раденьями и заботами
о племени новом, об общей юдоли земной,
навеки почив,
Вы не будете присно забытыми,
ни племенем новым, ни новой Россией, ни мной.
Навеки покончив
со всеми своими любвями, стихами, частушками,
пинков и ударов от жизни сполна получив,
навеки почив,
Вы лежите, обмытый слезами друзей и чекушками,
навеки со всеми делами покончив,
навеки почив.
Игорь КРОХИН
Победа
Николаю Старшинову
Рассыпалась в небе ракета,
Взлетела другая звездой.
Победа…
Победа?
Победа!
А хлеб на столе с лебедой…
Гуляла деревня с восхода,
А к вечеру стало шумней:
Бывалого столько народа
Пылило со станции к ней.
Навстречу гармонь зарыдала
И стихла —
И срезался звук.
И в голос одна, молодая,
О встрече, что горше разлук…
Аукнул на станции поезд,
В поля откатился гудок.
— Сыны-то какие, по пояс,
А ну-ка, держите мешок!
Какое же все-таки счастье,
Забыв о ржаном калаче,
Качаться, качаться, качаться
Верхом на отцовском плече.
Овидий ЛЮБОВИКОВ
* * *
Н. Старшинову
Полки оставили привалы.
Остыл в березняке костер.
Я не пробился в запевалы,
Однажды был зачислен в хор.
Тому завидовал, не скрою,
Кто, уловив старшинский знак,
Походную над нашим строем
Вздымал решительно, как флаг.
Запев звенел поверх пилоток,
Чеканил шаг, стремил вперед.
В сто двадцать пять луженых глоток
И мы вступали в свой черед.
А строй держался и не рвался,
Утюжил глину да песок.
Как ни старался я, терялся
Среди других мой голосок…
Да, в запевалы я не вышел.
Но, напрягая скромный бас,
Я не тужу — меня не слышат,
Куда важнее — слышат нас.