Против Кокандской автономии выступили краевые IV съезд крестьянских депутатов (15–22 января) и IV съезд рабочих и солдатских депутатов (19–21 января), которые снова прошли раздельно и представляли левый сектор «европейского» общества Туркестана. К тому же 29 депутатов-мусульман заявили о поддержке позиций мусульманского съезда и покинули заседание. При этом меньшевики-интернационалисты, участвовавшие в работе второго из них, использовали сам факт создания правительства в Коканде для критики большевиков, которые слишком опередили ситуацию с провозглашением социалистических лозунгов. Меньшевик Данишевский считал, что, противопоставляя себя мусульманскому населению, большевики обрекают Советскую власть на гибель: «Здесь еще царят феодальные первобытные условия и нет пролетариата. Поэтому если в России большевистская программа считается утопией, то для края она является бредом больной фантазии».[670]
Но это не охладило большевиков в их стремлении вовлечь Туркестан в социалистический эксперимент. По их предложению была принята резолюция, в которой говорилось, что «принцип самоопределения мы подчиняем непосредственно социализму».[671] Это было по-своему логично. Если мировая революция соединит экономики более развитой Германии и менее развитой России, что поможет последней преодолеть отсталость и прийти к социализму, то тем более Россия может начать вовлекать в социалистический хозяйственный организм связанные с российской экономикой сектора экономики Туркестана и ресурсы, расположенные на территории Российского государства.
Однако такая «колониальная революция» (по выражению Г. Сафарова) столкнулась с сопротивлением. В Ташкенте 13 декабря прошла массовая демонстрация в поддержку автономистов. Радикальная часть манифестантов ринулась на тюрьму освобождать бывшего военного комиссара Временного правительства А. Доррера. Эта фигура не была особенно популярна именно среди мусульман, и здесь демонстрацией воспользовались, скорее всего, русские противники большевизма. Нападение было поддержано и частью мусульманских лидеров во главе с туранистом Н. Ходжаевым. Соблазн захватить власть в Ташкенте оказался велик. Толпа овладела тюрьмой, произошли вооруженные столкновения. Совнаркому удалось удержать ситуацию под контролем.[672]
Лидеры Туркестанской автономии по итогам этих событий призвали мусульман «сохранять выдержку и спокойствие».[673] Они не желали эскалации вооруженного противостояния с Совнаркомом, надеясь на компромисс. Одновременно и некоторые Советы (Ошский, Ферганский областной), где большевики не добились преобладания, выступили против перехода власти к Советам.
Однако военный и политический перевес был на стороне большевиков, а Кокандская автономия не смогла найти достаточной поддержки в Туркестане. Постепенно вооруженным или политическим путем власть в городах вокруг Коканда переходила к Советам, автономисты оказывались в изоляции. Они пытались создать свою сеть организаций советского типа и 26–30 декабря 1917 г. провели I Чрезвычайный съезд мусульманских рабочих и солдатских депутатов на базе подконтрольного им Союза трудящихся мусульман. Отношения между Ташкентом и Кокандом еще не вылились в войну, и на съезде выступил нарком труда в Совнаркоме Туркестана большевик П. Полторацкий, который заявил: «Мы не против автономии трудящихся. Мы против автономии богатых».[674] Автономисты, позволившие выступить Полторацкому, рассчитывали на ответную любезность, но их заявка на участие в IV съезде Советов Туркестана была отвергнута. Этот съезд, проходивший в январе 1918 г., объявил лидеров автономистов вне закона.
Любопытно, что съезд мусульманских рабочих и солдатских депутатов апеллировал к Российскому Совнаркому как высшей власти, предлагая указать Ташкентскому Совнаркому сдать власть правительству Туркестанской автономии «во избежание анархии и двоевластия, могущего привести Туркестан к величайшей катастрофе».[675]
Мосты между российским Совнаркомом и Кокандом пытался навести также Всероссийский мусульманский Совет. Но Петрограду было чем заняться, и в туркестанских вопросах он ставил на Ташкент.
Союз автономистов с антибольшевистским казачеством, их политический состав и противостояние уже имеющейся и разрастающейся в регионе Советской власти исключали уступки автономистам со стороны Петрограда.
Автономисты взяли курс на созыв Учредительного собрания Туркестана и свержение Советской власти в Ташкенте. В ночь на 12 февраля автономисты по пытались захватить крепость Коканда, занятую красным гарнизоном, но неудачно. В скоротечной войне в феврале 1918 г. красные оказались сильнее и организованнее. Кокандские автономисты попытались опереться на джигитов полевого командира Эргаша, но 18 февраля он попросту сверг автономию и провозгласил себя ханом Коканда. Тонкий слой просветительской политики был прорван проснувшейся энергией традиционного общества. Это был лишь один из первых сигналов, к которому большевикам нужно было внимательно отнестись. Но они разгромили Эргаша и взяли Коканд 20 февраля 1918 г. Басмачество не воспринималось еще в качестве серьезной проблемы.