И впервые я смогла увидеть его лицо.
Его замаскированное лицо. На нём была маска из какого-то странного металла, которая прилегала к его лицу, как вторая кожа. Маска не только срывала его внешность, но и служила как что-то вроде занавесы или монитора, на котором мелькали картинки — чужие лица. Если только что он был похож напоппевца прошлого века, так в следующий момент он выглядел как писатель, который был известен десятки лет назад, или же вообще неизвестного. Так как портреты были трёхмерными, выглядели они немного страшновато, не так нелепо, как карнавальная маска, но и не так уж похоже на настоящее лицо.Это было чем-то посредине, ненастоящее, но фантастическое. И так как картинки постоянно менялись и двигались, появлялось ощущение чего-то органического, на жуткий манер. Это была та же техника, которой он пользовался, когда обращался через телевизор к клиентам, но было столкновении с ним лицом к лицу что-то другое, странное.
Я была очарована совершенно неприятным образом, как, например, когда ты смотришь, как машины попадают в аварию, и не можешь отвести взгляда, хотя очень этого хочешь.
Рядом с некоторыми детьми он останавливался подольше, разглядывая их, а некоторых отсеивал сразу. Женщина Эндерс с блокнотом в руке следовала за Стариком и записывала номера выбранных им детей. Когда он начал идти вдоль моей шеренги, я услышала, как он спрашивал что-то о выдающихся способностях девушек. Его секретарша быстро записывала за ним.
Чем ближе он подходил, тем сильнее ощущалось гипнотизирующее действие его маски. Он разговаривал с девушкой рядом со мной, но я не могла сконцентрироваться на его словах. Его голос также был изменен, как при том сообщении. Я предполагала, что какой-то прибор, спрятанный у него в плаще, придавал голосу тот металлический отзвук.
Настала моя очередь.
Он разглядывал меня. Видел ли он меня в комнатах в Прайм Дестинейшенс? Нет. Только моё отражение. А теперь, когда у меня опухшее лицо, он бы ни за что меня не узнал снова.
— Что случилось? — спросил он.
Я опустила голову.
— Ссора.
— И как выглядит твоя противница?
— У неё царапина. Видимо, драки — не моя сила.
Его лицо приняло выражение актёра немого кино, и он сладенько улыбнулся.
— Я в этом сомневаюсь.
Он пошёл дальше. Я выдохнула. Я пыталась вбить себе в голову, что он всегда планировал искать здесь новых детей. Что он здесь был не из-за меня.
После того, как он проверил всех детей, он со своей ассистенткой покинул зал. Нам всем приказали оставаться на своих местах. Ассистентка вернулась обратно со списком и прошептала что-то директору приюта. Он кивнул ей, и она громко начала читать номера из списка.
Как только чей-то номер был сказан, выбранные дети начинали ликовать, как будто они только что выиграли какой-то конкурс. Некоторые даже заплакали от счастья. Я вытянула шею, чтобы посмотреть на новых «победителей» и чтобы убедиться, что это был не Тайлер. Но, видимо, они не взяли ни одного маленького ребёнка. В итоге был прочитан последний номер. Никто не двигался, пока моя соседка не пихнула меня в бок.
205.
Чёрт возьми, это я.
Хорошо, однако, подействовал мой план. Я позволила подпортить себе лицо, и всё же теперь всё равно считалась жертвой Прайм.
Директор сообщил, что все, кого не выбрали, должны вернуться в свои комнаты. Победители должны остаться, пока им не вернут их «имущество» — ничтожные вещи, хранившиеся в их деревянных коробках. Я просто стояла и смотрела, как все остальные попарно покидали спортивный зал, как за ними следовали охранники и на директора. Никто из тех, кто уходил, не имел ни малейшего сходства с Тайлером.
Они оставили нас, выбранных — десять мальчиков и семнадцать девушек — как статуй в огромном спортивном зале стоять. Только на выходе стоял один из охранников.
Мы начали незаметно друг друга рассматривать. Девушка, что стояла в моём ряду, наверное, была выбрана из-за её блондинистых волос, парень, стоявший на другой стороне зала, из-за его крепкой мускулатуры. Все сияли, так как их выбрали за их особые таланты или хорошую внешность из всех, находящихся в приюте. Один из парней, стоявших в шеренге напротив, обменялся со мной взглядом. Я прочитала в его глазах растерянность. Почему же гость выбрал из всех девушек именно меня, с фингалом под глазом и зашитой нижней губой? Тогда он коротко кивнул, будто он что-то понял и отвернулся. Наверное, история о драке разошлась по всему приюту, и он подумал, что меня выбрали из-за моего обострённого инстинкта убийцы.Возможно, он был даже прав.
Я так хотела крикнуть всем, чтобы они бежали, так быстро, как только могли. Чтобы они спрятались в шкафу, под кроватями, где-нибудь. Они понятия не имели, к чему это всё вело. Понятия не имели, что их жизни были практически потеряны. Что они никогда не станут взрослыми.
И тогда мне в голову пришла мысль: Почему бы мне не последовать своему же собственному совету? Почему я здесь стояла и ждала, когда же меня уведут?
Я развернулась и пошла к одному из запасных выходов в задней части спортивного зала. Охранник у главного входа вскочил и закричал на меня:
— Эй! Несовершеннолетняя! Стой!
— Мне надо в туалет, — крикнула я ему через плечо.
Я услышала, как он бежал через весь зал.
— Это не та дверь!
— Но мне срочно, — я также начала бежать.
— Стоять, или я стреляю!.. — он остановился.
Я знала, что он целился в меня электрошокером. Я остановилась, однако не обернулась.
— Вы что, хотите испортить дорогой товар? — я помахала руками. — Тогда у вас будут большие неприятности!
Я кинулась к запасному выходу и так рванула дверь, что она впечаталась в стену. Когда я бежала по пустому коридору, я слушала, как охранник за мной звал подкрепление, так как он не мог оставить остальных детей без присмотра.
Коридор привёл меня на лестничную площадку, и я почти облегчённо побежала вниз по ступенькам. Наверху я слышала шаги — наверное, люди, пришедшие тому охраннику на помощь. Внезапно, лестница кончилась, и я очутилась в подвале.
Трубы шли вдоль немытых стен, одинокая лампочка раскачивалась в конце прохода на потолке. Я побежала на свет. В том месте был поворот. Три тёмных прохода ответвлялись в разные стороны. Один из них шёл рядом с внешней стеной. Нераздумывая долго, я побежала по нему до конца. Посмотрев направо, я заметила безопасный выход, о котором говорила Сара. Помолившись про себя чтобы на двери не было сигнализации, я отворила её и протиснулась внутрь.
Никакой сигнализации, по крайней мере, никакой слышимой. Проход шёл дальше. В конце его была застекленная дверь. Я увидела остатки старой надписи, из которой можно было разобрать только букву «П».
Один раз, заглянув внутрь, я поняла, что там действительно находилась прачечная. Там, казалось, никого не было. Я ещё немного приоткрыла дверь и пробралась внутрь.
Куда не посмотрю — везде лежат униформы. Слева стояли контейнеры с горами грязной одежды, справа — контейнеры с чистыми покрывалами. На столах стояли стопки глаженых вещей, а с потолка свисала ещё влажная одежда.
Сама прачечная находилась слева, за закрытой дверью, которая притупляла звуки. Повернувшись налево, я увидела маленькую коморку, в которой стояли несколько контейнеров с готовой для использования одеждой. Но прежде чем я успела в неё зайти, я услышала, как кто-то с моей спиной кашлянул.
Обернувшись, я увидела девушку, стоявшую ко мне спиной и раскладывающую одежду на столе. Она была плотного сложения и, наверное, поэтому не была принята в Прайме.
— Ты моя смена? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да, — ответила я с опущенной головой.
— Ну, уже пора бы, — она вытерла рукавом пот со лба и ушла, не обращая на меня внимания.
Я заглянула в соседнюю комнату, там было темно. Тогда я проскользнула туда и на несколько мгновений включила свет, чтобы выбрать контейнер, который бы подошёл для укрытия. Протиснувшись к самому дальнему контейнеру от стены, я забралась в него и погрузилась с головой в гору чистых вещей. У меня не было плана. Я только надеялась, что меня достаточно долго не смогут найти, пока Старику не наскучит ожидание, и он не уйдёт.