— Понимаю, а вот ваши предложения о методах борьбы с последствиями несколько… смущают.
— Я, Иосиф Виссарионович, всего лишь маленькая девочка, а дети, как известно, существа довольно жестокие. Но если гнилые отмазки не лепить… НТК организовал кучу подсобных хозяйств и собрал в них, прямо скажу, наиболее трудоспособную часть крестьянства. Не лучшую его часть, но все же людей, тяжелой работы не боящихся. И вот эта часть… обратите особое внимание, включающая всего лишь полторы сотни тысяч человек, уже в этом году умудрилась собрать чуть больше трех миллионов тонн зерна.
— Которые вы предлагаете распихать по амбарам, в то время как стране денег не хватает!
— Ну уж всяко лучше, когда не хватает всего лишь денег, чем когда не хватает людей. Я что-то не очень радуюсь, глядя на то, как люди с голоду помирают. Ну так вот, за зиму НТК перетащит в свои подсобные хозяйства еще столько же народу… нет, в следующем году они двое больше зерна не соберут, очень хорошо будет, если они хотя бы столько же зерна получат… но в результате у нас будет запасец в пять миллионов тонн.
— А стране нужно минимум двадцать…
— Не будет у нас двадцати миллионов, можно даже и не мечтать об этом. Но тут опять нужно иначе считать: в этом году всего собрали и соберут почти шестьдесят миллионов — это не считая продукции НТК. Государство из урожая хочет забрать как раз двадцать миллионов, а остальное крестьяне все же сами сожрут.
— Ну… да.
— Но проблема в том, что не столько сожрут, сколько сгноят. Уже сейчас почти двадцать процентов собранного в пищу непригодно: зерно поражено головней, спорыньей, грибками разными. А в следующем году будет только хуже: я вон Лаврентию Павловичу говорила, что мужик — в особенности мужик из черноземных регионов — жаден, глуп и ленив. Посмотрите сами: поля засорены до невозможности, зерно перед посевом не травят — и в результате в следующем году мы в потери минимум треть урожая отправим!
— А вы предлагаете…
— А я предлагаю таких жадных, глупых и ленивых оставить в покое. Не хотят зерно по хлебозаготовкам сдавать государству — пусть не сдают. Но если норматив по заготовкам не выполнен, то и пусть на помощь от государства тоже не рассчитывают. Пусть жрут то, что сами себе запасли, мы плакать не будем. Вот только детей… думаю, лет до двенадцати-четырнадцати, нужно будет от голода спасать. Но спасать их тоже нужно самым простым способом: забирать в лагеря детские, детдома — и все это обустроить где-нибудь подальше от жадных и глупых родителей. Чтобы они потом сами не превратились в таких же охреневших мразей…
— Думаете, это спасет страну от голода?
— Это спасет от голода нормальных людей. А чтобы все же людей побольше спасти, нужно полностью свернуть торговлю зерном с зарубежными странами и все это зерно отправить в хранилища.
— На это мы пойти точно не можем, стране нужна валюта чтобы индустриализация продолжилась!
— А я для чего валюту зарабатываю? Мы продали в том году примерно пять миллионов тонн, получили меньше полумиллиарда золотых рублей за зерно…
— Вы считаете, что эта сумма не имеет значения?
— Имеет, но только если речь не идет о паре миллионов потенциальных трупов советских граждан. А вот если взять всего лишь отдельную Марту Густаффсон… она сейчас каждый месяц женских прокладок продает по двадцать миллионов пачек, и выручка от десяти миллионов идет непосредственно в наш карман. А это уже, если в золотые рубли перекладывать, двадцать пять миллионов. В месяц, и только от прокладок! И еще почти вдвое больше мы выручаем за стиральный порошок, а всего Марта всякого синтетического, на наших заводах выпускаемого, продает столько, что я получаю от нее почти по восемьдесят пять миллионов в месяц — только от Марты, а ведь еще Электролюкс нам денежку несет за холодильники. Немного, там выходит всего-то порядка двадцати миллионов в год, но ведь это тоже какие-никакие, но деньги. То есть НТК, торгуя газом и углем, стране приносит валюты вдвое больше, чем вся зерновая торговля. Еще денег надо? Я еще чего-нибудь придумаю такого, без чего буржуи жить не смогут…
— Ну… хорошо, прекратим мы зерновую торговлю. А зерно-то где хранить будем?
— Изыщем, — Вера мгновенно успокоилась и снова широко улыбнулась. — Вообще-то в подсобных хозяйствах уже зернохранилищ настроено столько, что в них и десять миллионов тонн заложить можно. С трудом, конечно, с перегрузом — однако в них зерно точно не испортится. Правда, могут испортиться воры, которые попытаются его украсть… окончательно испортиться, вплоть до летального исхода — но так им и надо. А если проблемы в целом рассматривать… в этом году НТК на Псковщине и Вологодчине тоже заберет под подсобные хозяйства пару тысяч колхозов, обеспечит их техникой, удобрениями — и там тоже урожаи приличные соберет.