— Интересно, то есть у тебя получается, что табуреток мы сделали на рубль, а товаров произвели на десять? Или даже на сто?
— Товаров мы произвели на рубль, а все остальное — это не товары, это исключительно средства производства товаров. Но, чтобы не усложнять, проще считать всё все же в исходных рублях — и тогда получается, что станок действительно у нас стоит два рубля — но рубля-то безналичных, то есть виртуальных, ненастоящих! И в нашей такой выглядящей совершенно вроде бы по-дурацки системе мы просто должны держать в уме, что виртуальный рубль в десять раз… в семь, так как у нас рабочими семь из десяти человек трудится, в семь раз более дорогой. Или что средства производства у нас в семь раз дешевле получаются. Но здесь главное заключается в том, что наличный и виртуальный рубль друг в друга в принципе не конвертируется. Как, например, таблица Менделеева не может быть сконвертирована в таблицу умножения…
— Кажется, я понял… но все равно при чем тут, например, германская экономика?
— Граждане, следите за руками! Суть в том, что эти безналичные виртуальные деньги предприятия — любые предприятия — могут потратить только на приобретение средств производства. Гитлер ввел у себя в чем-то социалистическую финансовую систему: все расчеты государства с предприятиями ведутся только в таких виртуальных деньгах, и они — предприятия эти, ну и их владельцы — просто вынуждены их тратить на развитие производства, ведь никаким иным способом их потратить нельзя. И в Германии рост промышленного производства получился просто феноменальный! Но главфашист сделал одну существенную ошибку: он не ликвидировал у себя капиталистическую собственность на средства производства. У нас все средства производства государственные, и нам в целом плевать, будут эти производства реальные деньги в виде прибыли приносить или нет. А у него буржуям прибыль нужна, и они согласились с такой двухконтурной системой лишь на время. А теперь как раз время и подошло — но расплатиться с ними реальными деньгами немецкая экономика не в состоянии, просто потому, то в виртуальных деньгах сейчас у них сосредоточено почти что восемьдесят процентов капитала. Больше, чем весь доход всех предприятий лет так за пять…
— И что?
— И то: чтобы расплатиться со своими капиталистами, Гитлеру нужно то, чем расплачиваться можно, просто отобрать у других стран. То есть для него единственный выход из экономической задницы — это война. А у нас, когда жадных капиталистов нет, столь же единственным выходом является дальнейшее развитие и наращивание промышленного производства.
— Вот теперь стало более или менее понятно. А ты еще про какой-то третий контур говорил…
— Это целиком придумка Веры Андреевны, и реализация третьего контура — тоже на ее совести. Она придумала вывести за границы этих двух контуров валютную составляющую. Не вообще внешнюю торговлю, а… в общем, она все организовала так, что в третий контур финансовой системы попросту сваливаются лишние товары и промышленная продукция, которую наша экономика пока переварить не может.
— Это какая?
— Например, она шведам за очень большие деньги поставляет пластиковые цилиндры и поршни для компрессоров холодильников. Когда она это начала делать, наша промышленность просто была не в состоянии эти компрессоры в таких объемах выпускать, а вот цилиндров и поршней меньше делать было тоже экономически не выгодно: там химия эффективно работает только если реакторы большие и высокопроизводительные. Вот она излишки буржуям и слила… но это так, в качестве примера. А сам по себе этот третий контур очень интересен, она его называет буферным — это как растворы какие-то, которые при добавлении кислот или щелочей какую-то там пэаш постоянной держат. Ну так вот, в этот контур она сливает избытки любой продукции, а из него в нужный момент пополняет либо объемы товаров народного потребления, либо промышленного производства. То есть этим третьим своим валютным контуром она поддерживает постоянный баланс между производством ТНП и производством средств производства. Причем баланс поддерживается не только в случае недостачи чего-либо, но и в случае перепроизводства чего угодно. То есть контур поглощает практически любые избытки и компенсирует любые недостачи в двух основных контурах.
— В основном, как я вижу, она недостачи компенсирует…
— Зрение проверь: чтобы недостачи компенсировать, этот контур нужно с неземной силой избытками накачивать. И сейчас почти весь химпром, да и половина других предприятий НТК, именно производством избытков и заняты.
— Но если заранее известно, что будет чего-то избыток…
— Лаврентий, ты об этом лучше у нее спрашивай. А я могу сказать лишь одно: в НТК избыточных мощностей невероятно много, но если припрет…
— Что ты имеешь в виду под словом «припрет»?
— Случайно практически знаю, спорил с ней по поводу складских запасов на ее заводах… комбинат в Бобриках, который для женских прокладок полимер делает, за неделю может переключиться на оснащение свыше двадцати тысяч артиллерийских снарядов в сутки, а сами снаряды в тех же количествах будет делать завод, на котором сейчас полуоси для легковых автомобилей изготавливают. Завод, который каски мотоциклетные и велосипедные делает, через три дня будет делать по десять тысяч касок уже армейских…
— Кстати, про каски: почему у нее цена получается больше пяти тысяч в этих… в виртуальных деньгах, а в реальных всего полтораста рублей? Это ты мне объяснить можешь?
— Легко. Сто пятьдесят — это сколько рабочие на заводах получают, на всех заводах, где и каски, и материалы для них делаются. А остальное — это виртуальные деньги, в которых учитываются затраты энергии на всех этапах производства и затраты на постоянно проводимые там НИР. Но это опять всего лишь совершенно виртуальные цифры: мы тут с Глебом недавно обсуждали кое-что, так он подсчитал, что если все ее предприятия — точнее, все электростанции, которые на предприятиях НТК действуют — соединить линиями электропередач, то нам на Урале и в Сибири года три новых электростанций строить не нужно будет: электростанции там с огромным запасом по мощностям выстроены и большую часть времени они вообще вхолостую топливо жгут. Но — жгут, потому что на ночь их не выключить. Поэтому и энергозатраты на каски те же выглядят грустновато, но когда Глеб все же все это в единую сеть соединит, то виртуальная цена каски сразу упадет втрое. А еще нужно учитывать, что предприятия, которые только на армию работают — они чистые потребители, их-то продукция дальше по цепочкам производства не передается, так что и выручки — даже виртуальной — они обеспечить не могут.
— Вы, я гляжу, уже на «ты» перешли? — с улыбкой спросил подошедший Иосиф Виссарионович.
— А куда деваться? Если на «вы», то как-то неудобно собеседнику в рыло дать… — усмехнулся Лаврентий Павлович. — Слава, я, конечно, далеко не все понял, но вроде основное усвоил, а если что — я к тебе еще зайду.
— Заходи… если найдешь меня.
— Я — найду, у меня руки длинные.
— Так, товарищи, заканчиваем дискуссии, уха уже готова. А если припечет, то по дороге домой доругаетесь…
В последних числах сентября Вера, позвонив в Пушкино Наде Новиковой, притащила в Лианозово ее с несколькими учениками, а еще — по просьбе уже Нади — приехали и несколько преподавателей-скрипачей из разных подмосковных музыкальных школ. Вера с ними немножко позанималась, а затем, плюнув на свои бесплодные попытки, пригласила одного из студентов Консерватории, обучающегося на дирижера:
— Значит так… как там тебя, Борис? Борис, нам нужно сыграть вот это, и сыграть так, как я хочу. Потому что у нас времени больше нет на сыгрывание, а без дирижера почему-то скрипачи идут кто в лес, кто по дрова.
— А партитуры каждому выдать?
— Выданы уже, но их же учили только с дирижером работать — вот с тобой они и поработают. Под фонограмму фортепьяно, так что тебе, думаю, просто будет: ты ее заранее прослушаешь сколько угодно раз, ритмом проникнешься…