– Он на самом деле лучше! Хочешь, я тебе его покажу, сама все увидишь! Он у меня дома стоит…
– Ну ладно, мои спят, Катя, если что, за ними посмотрит десять минут, так что давай посмотрю. Только быстро…
– Вот, видишь, у нашего…
– Этот приемник подразумевается какого класса?
– Мы… я не знаю, мы просто делали хороший приемник.
– Тогда… что в нем конкретно не соответствует ГОСТу? В заключении комиссии это должно быть подробно расписано.
– Я не читал…
– Тогда что же ты от меня хочешь? Хотя… ну-ка, открой заднюю стенку… закрывай, все понятно. Ты мне наврал: у вас не КБ студенческое, а радиолюбительский кружок «Неумелые руки, растущие из… задницы». Это что вы тут натворили? Навесной монтаж, лампы проводами припаяны…
– Но ведь схема-то получилась отличная! Качество звука…
– Еще раз: руки, растущие из задницы. В Муроме, например, разработали усилитель низкой частоты просто шикарный, но там ребята потратили полтора года на то, чтобы свое схемное решение превратить во что-то, подходящее для производства. Разработали нужные печатные платы, всю топологию просчитали с учетом возможных наводок и помех – и вот только после этого усилитель стал выпускаться. Зато теперь их усилитель можно вообще в любой приемник воткнуть, даже в самый древний, лишь бы он по ГОСТу производился. Потому что в ГОСТе детально и однозначно расписано, в какой разъем такой блок следует втыкать, какие контакты должны использоваться для сигналов, а какие для питания элементов. И расписано это не по прихоти кого-то там, а именно для того, чтобы все элементы прибора были взаимозаменяемыми. Не одинаковыми, а именно взаимозаменяемыми, и если что-то сломалось, то можно сломанный блок за пару минут заменить на исправный, причем не обязательно такой же, а на выполняющий ту же функцию. И сейчас муромский УНЧ ставится вообще во все приемники третьего и второго классов – но никто никому не запрещает разработать его более качественный аналог. Или просто более дешевый, но когда в Муроме блок миллионами производят, сделать дешевле уже крайне трудно. Так что когда у вас в КБ разработают не просто «великолепную схему», а комплект великолепных блоков, каждый из которых по электрическим параметрам будет ГОСТу соответствовать, тогда можете снова на комиссию свою поделку представить. А в таком виде – будь я радиоинженером в такой комиссии, я бы даже схему смотреть не стала. Потому что знаю: от схемы до промышленного изделия ох как далеко!
– Да откуда ты-то знаешь?
– От верблюда. Как получать резину из спирта придумали в России еще в одиннадцатом году. А мне товарищ Куйбышев премию огромную отвалил не за придумку, а за то, что я эту придумку смогла довести до состояния, годного для применения в промышленности. С полиэтиленом – то же самое: его еще в прошлом веке Пехманн получил, а в мире пока кроме нас его в промышленных масштабах не производит. Я уже не буду тебе рассказывать про турбореактивные двигатели…
– Спасибо, я понял. То есть просто схему на комиссию подавать смысла нет?
– Я тебе больше скажу: если бы вы в своем КБ ГОСТы изучили до того, как приемник изобретать, то скорее всего и изобрели бы его гораздо быстрее и с меньшими мучениями. Путем поблочного улучшения какого-нибудь серийного приемника… ладно, поздно уже, спать пойду. А где отец твой, ты не знаешь?
– В командировке опять, где-то на юге…
На юге Лаврентий Павлович действительно побывать успел, на переговорах с иранским шахом. Реза Пехлеви захотел «попробовать» организовать торговлю с Советским Союзом через ВТБ, но при этом не вводить у себя в стране «золотой риал». Товарищ Берия шаху подробно про функционирование банка рассказал – и оставил того «думать дальше». А из Тегерана сразу, не заезжая в Москву, полетел в Молотовск, куда прибыла – после прохода по Севморпути – огромная атомная подводная лодка.
Лаврентий Павлович лично поговорил со всеми инженерами, сопровождавшими лодку, что называется «из первых рук» уточнил все детали проявившихся проблем с силовой установкой – а потом там же, в Молотовске, устроил «разбор полетов» с конструкторами реактора и прочих систем. Причем на жалобы моряков на то, что «система управления реактором неудобная», он внимания вообще не обратил: ну неудобная, зато реактор в лодку впихнуть все же удалось. И не только реактор: в лодку разработчики сумели впихнуть и десять пусковых установок для тяжелых ракет, которые могли тонну чего-нибудь очень полезного перенести аккуратно километров так на пятьсот. Ну а то, что для пуска требовалось всплыть – так вовсе не обязательно всплывать посреди вражеского ордера, акустическая система позволяет такие неприятности сильно заранее заметить – а те же британцы свой паршивый остров всяко не смогут сплошным кольцом кораблей окружить…