Англичане (причем в кои-то веки им удалось договориться об американской поддержке) попытались сколотить «североанлантическую коалицию» против Исландии и Германии – но даже на устроенную ими конференцию приехали, кроме них самих и американцев, лишь бельгийцы и французы, но и они участвовать в такой коалиции не пожелали: все уже понимали, что это будет «коалиция против СССР и кучи прочих стран», причем даже против «свободной» Индии и не менее «свободного» Пакистана. Потому что товарищ Неру, поглядев на то, с какой скоростью начала развиваться Бенгалия, тоже пожелал свою страну присоединить к расчетной системе ВТБ, а товарищ Джинна – генерал-губернатор Пакистана – просто ввел Пакистан в состав учредителей ВТБ, причем внес пакистанскую долю в уставной капитал банка вульгарным золотом…
А в конце осени Британию «постигла тяжелая утрата»: американцам очень не понравились введенные англичанами ограничения относительно добычи урана в Канаде – и они сумели протолкнуть там идею об объявлении выхода страны из Британского содружества наций и полной независимости Канады. То есть Канада стала независимой от Англии, про США там никто и не заикался – но вот Муззамед Реза Пехлеви, ставший шахом Ирана после смерти отца, под шумок объявил о национализации всего нефтяного бизнеса…
А зимой, уже в начале сорок пятого, о независимости объявила и страна под названием Конго – но не бельгийская экс-колония, а французская. Там очень, конечно, постарались люди товарища Ульбрихта, которые зуб за французов еще со времен аннексии Эльзаса с Лотарингией точили – а местное население они на такое дело сагитировали, демонстрируя рост уровня жизни в ранее беднейшей бельгийской колонии. Однако агитация – агитацией, но и войска, имеющие опыт войн в Африке, тоже лишними в этой истории не оказались…
Вера перед Новым годом почему-то начала прокручивать в голове события «прошлой истории» – и пришла к очень порадовавшему ее выводу: мир изменился, и изменился он в лучшую сторону. Во-первых, из-за разгоревшегося срача между американцами, англичанами, а так же французами и немцами шансов на то, что «в этом мире» возникнет хоть какое-то подобие НАТО, практически не оставалось. Во-вторых, разработка весьма удобной и практически универсальной системы расчетов во внешней торговле с использованием национальных валют просто не давало возможностей тем же американцам учинить хоть какое-то подобие Бреттон-Вудской системы, а, следовательно, и на доминирование США в развивающемся мире. Ну а в третьих, и с ядерным оружием за океаном все было не очень-то и гладко.
С ядерным оружием у американцев было совсем плохо, просто они об этом еще не догадывались: нужное количество урана для постройки и запуска хотя бы небольшого действующего реактора они, по самым оптимистичным расчетам, смогут набрать не раньше апреля-мая сорок пятого, а на «маленьком» реакторе они будут плутоний нарабатывать еще года три. Конечно, оставался вариант с урановой бомбой, и, по данным разведки, они даже придумали три способа обогащения этого урана. Однако способы эти были очень дорогими, а с избытком наличности в стране было более чем грустно – и, подсчитав возможные (скорее, неизбежные) затраты, в правительстве приняли решение сосредоточиться на бомбе плутониевой. Победивший в сорок четвертом на выборах и ставший президентом США Том Дьюи не считал задачу создания бомбы более важной, чем нормализация вконец разваленной Рузвельтом экономики страны и предпочитал деньги тратить более осмысленно – но все же уступку военным сделал и скромное финансирование физикам-атомщикам сохранил. Причем Вера была убеждена, что сделал он это не ради собственно бомбы, а для того, чтобы финансово поддержать Канаду (выгнавшую англичан главным образом его усилиями), но ей были важны не причины, а последствия. К которым она готовилась (как химик), и которым очень тщательно готовился Лаврентий Павлович – которому Вере пришлось прочитать уже очень серьезный курс этой науки. Товарищ Берия к изучению химии подошел очень серьезно, а когда решил, что изучил ее достаточно, высказал Вере все, что он понял и осознал:
– Я вообще-то всегда знал, что ты зараза.
– И контра.
– Забудь уже про контру, ты зараза теперь исключительно наша, социалистическая. То есть ты всегда такой была, но мы об этом точно не знали. А вот теперь… я знал, что ты на выдумки горазда, химические особенно, но вот придумать, как чистой химией так американцам напакостить… Сколько я тебя уже знаю? И сколько лет мы буквально за стенкой друг от друга живем? Ты ведь всегда была девушкой вежливой, спокойной – и вот чтобы ты такую подлянку супостату придумала… Но мне нравится, хотя от затеи твоей мурашки так пробирают…