Глава 1
В жизни иногда случаются вещи довольно удивительные. Например, Вере Андреевне уже несколько дней подряд снился один и тот же сон. То есть сон начинался одинаково: она – маленькая девочка, едет в поезде. Только там, во сне – она не Вера Андреевна, и даже не девочка Вера: и зовут ее иначе, да и едет она почему-то из Благовещенска. Причем едет в Москву, в сопровождении (или сопровождая) старшую подругу – или просто попутчицу. Совсем старшую: подруге уже лет восемнадцать, и была она пионервожатой в школе. А за окнами вагона мелькали обычные дорожные пейзажи – вот только и пейзажи эти, и сам вагон были не совсем обычными. То есть обычными для года двадцать шестого.
И это повторялось без малейших изменений вот уже которую ночь, то есть повторялось, пока поезд не проезжал на маленькую станцию с маленьким же станционным зданием почему-то густого красно-вишневого цвета. Свежевыкрашенного здания – и даже во сне Вера Андреевна понимала, что что-то тут не так: в двадцать шестом году краску на какие-то станции никто бы тратить не стал.
И вот с этого места сны уже отличались.
Вообще-то сны обычно сразу же забываются, но этот сон не только запоминался со всеми подробностями, но еще и «менялся» в соответствии с приснившимся раньше: в первый раз старшая подруга, свесившись с верхней полки и увидев удивленные глаза девочки, снисходительно пояснила:
– Это к празднику покрасили, а краску взяли, которую для вагонов не истратили. Сейчас все вагоны красят только в зеленый цвет, а эта краска осталась от вагонов второго класса: вишневую понемногу в желтую добавляли. Только, похоже, белил здесь не нашли…
А во всех остальных снах она равнодушно отворачивалась к стенке и старалась уснуть – но, скорее всего, потому, что девочка ее старалась из купе все же вытащить: во сне сразу после того, как поезд проезжал станцию, сильнейший удар потрясал поезд и – во сне это было видно как бы «со стороны» – задний вагон влетел в тот, в котором девочка и ехала. Подруга с полки свалилась и в попытке как–то удержаться вцепилась девочке в голову. Но смысла в этом уже не было: следующий вагон влетел внутрь того, где девочка ехала на манер телескопической трубки, сминая всех на пути в кровавую кашу...
В том, первом, сне девочка почему-то знала, что она умерла – но это не помешало ей смотреть «продолжение». Спустя какое-то время подбежавшие люди в разговоре между собой сказали, что во всем вагоне выжила лишь проводница, находившаяся в момент столкновения в переднем тамбуре...
Во второй раз она, вроде уже зная о грядущем столкновении, попыталась вытащить подругу в тамбур – но та, отвернувшись к стенке, демонстративно захрапела. И паровоз снова слетел с развалившейся выходной стрелки – и тем же результатом.
В третий раз – или уже в четвертый (Вера Андреевна специально не считала) девочка, так и не сдвинув подругу с места, успела выйти в проход вагона... поздно.
В какой-то следующий раз она заметила, что перед станцией в окне промелькнула башня водокачки – и уже проснувшись, Вера Андреевна решила, что бежать в тамбур следует уже когда поезд с этой водокачкой поравняется. Но и тогда она снова «умерла», влепившись головой в стальную стенку тамбура. Затем она в тамбур прибежала со своей котомкой, которая удар смягчила – но у нее сломалась шея… Нужно было что-то и под живот подложить, а что? Разве что взять котомку и попутчицы, ведь ей-то она уже точно не понадобится…
Эта «задачка» ее задержала у двери класса, а когда она все же вошла, у нее волосы буквально встали дыбом: на столе стояла единственная в химкабинете толстостенная мензурка (литра на три объемом), рядом с ней – пузырек с глицерином, а Масленников из девятого «б» аккуратно капал из большой пипетки в мензурку коричневатый реактив. А ведь Вера Андреевна не убрала после предыдущего урока со стола бутыль с азотной кислотой. И в мензурке на дне уже плескалась маслянистая коричневатая жидкость, минимум кубиков сто…