– И что?
– Снова повторю: и то. Пусть мне комитет комсомола выпишет направление к товарищу Луначарскому, я ему лично все это расскажу, а еще расскажу, что возле заброшенного газового заводика в Лианозово простаивает большой такой пустырь. Газовый заводик мы – силами студентов, но за деньги наркомата – отремонтируем, рядом выстроим другие нужные нам помещения, и летом наладим для страны производство этого синтетического каучука, и делать его будем по две сотки килограммов… для разнообразия по две сотни в час. Государство заводику за каучук денежек отсыплет, мы на эти денежки общежитие отремонтируем… или даже новое построим, наладим централизованное снабжение студентов продуктами питания. Но даже не это главное…
– А что тогда главное? Нам просто интересно, что ты на самом-то деле предлагаешь.
– Что я предлагаю… сейчас мы только на кафедре профессора Зелинского много чего придумали – но придумали только на бумаге. Потому что химия – она здоровья не всегда прибавляет, и некоторые опыты проводить в центре Москвы категорически не рекомендуется. А там, в Лианозово, мы выстроим такую «удаленную лабораторию» – а же сказала, что вокруг пустырь огромный? И там мы получим возможность химичить от души: если кто и помрет, то только студент нерадивый, технику безопасности не соблюдавший – но так ему, дураку, и надо. Правда комсомол отдельно проследит, чтобы дураки в эту лабораторию не попали… я серьезно: есть довольно много химикатов, которые пользу могут принести огромную – но здесь с ними не то что работать, их даже хранить в этом здании нельзя!
– Почему? – удивился кто-то из комсомольцев.
– Потому что я живу тут неподалеку, и искренне считаю, что помирать мне рановато.
– А я, пожалуй, поддержу товарища Старуху, – хмыкнул секретарь парторганизации. – Пусть она к Луначарскому сходит: вреда нам от этого точно никакого не будет, а она так глазками полупает – и университету, возможно, что-то и перепадет.
– А я против, чтобы она в наркомат шла, – высказался секретарь комитета комсомола. – Ну придет она туда, ее спросят: девочка, ты кто? И ответит она что? Правильно: я, мол, член комитета комсомола – и куда ее такую пошлют?
– А ты верно говоришь, – заметил парторг, – но это дело поправимо. Вот прямо сейчас возьмем и выберем ее секретарем комитета комсомола…
– А я против! – взвилась вера. – Секретарь у нас освобожденный, а я учиться хочу!
– А мы тебя выберем неосвобожденным секретарем, вторым или – ведь второй у нас есть и тоже освобожденный – третьим. Будешь у нас третий секретарь по… научно-технической работе, и делать будешь что и раньше делала. А в наркомате тебя спросят – честно ответишь, что ты секретарь комитета комсомола Первого МГУ. Мне почему-то кажется, что там никто не станет уточнять, какой ты по счету секретарь… А как дело сделаешь – освободим тебя, по собственному желанию. Итак, кто за то, чтобы Старуху избрать секретарем комитета комсомола? Единогласно… Так, Старуха, вечером зайди в комитет, мы тебе мандат на переговоры с наркомом выпишем, только ты это…
– Что?
– Напомни, как тебя на самом-то деле зовут? А то, думаю, все уже и забыли как такая юная и шустрая Старуха в бумагах писаться должна…
Вера Андреевна о товарище Луначарском знала достаточно чтобы ни на секунду не сомневаться в полной бесполезности визита к нему даже секретаря комитета комсомола университета. Но ей, откровенно говоря, сам Луначарский был вообще неинтересен: в любом случае он был не в состоянии что-либо полезное сделать даже если бы и захотел. Но Старуха была уверена, что «не захочет» – и в ожиданиях своих не обманулась: на предписании, которое ей оформили в комитете комсомола, она все же смогла поставить резолюцию (за подписью всего лишь секретаря наркома) о том, что ее записали на аудиенцию на конец февраля. Ну сжалился секретарь, глядя на наливающиеся слезами глаза девочки, «отмазал» ее от суровых комсомольских руководителей…
Из наркомата Вера вышла довольная, хотя глаза и пощипывало: для полноты эффекта она перед тем, как войти в кабинет, палец, которым потом терла глаза, слегка измазала бромацетофеноном. Гадость попроще, чем пресловутый CN, не такая ядовитая – но слезу выжимает не хуже – зато воняет не так сильно. Платочек с нейтрализатором в нее заготовлен был заранее – и подготовка оказалась не напрасной, а с такой бумажкой…