Особым доверием пользовались «документы» отпечатанные на машинке. Машинок в Стране Советов было довольно много, а вот умеющих на них печатать было крайне мало, так что Вера Андреевна подумала, что легко устроилась бы в любую контору машинисткой и напечатала бы там себе все нужные для жизни документы – а заодно и денежку какую-нибудь заработала бы. Но – не потребовалось лишний раз напрягаться, так что и размышления у нее перенаправились в другую сторону. Например, как выжить в Москве…
Садясь в телегу шустрой крестьянки, Вера Андреевна уже знала, что из себя представляет «литер»: это был даже не билет (который особого значения не имел, да и вообще большая часть пассажиров билетами не заморачивалась, путешествуя зайцем), а предписание «любым способом обеспечить транспортировку» того, что в «литере» было указано. А знала это она потому, что станционный доктор, к которому в больницу как раз доставили еще одного выжившего в катастрофе, смог заполучить этот «литер» у начальника (и не станции, а, оказывается, всей дистанции: тот примчался лично разбираться с причинами случившегося). Так что у нее теперь была и драгоценная бумажка, и четкое указание куда на узловой станции с этой бумажкой идти.
Очень ценное оказалось указание: на станции творился буквально ад кромешный, ведь на ней застряли сразу шесть или семь поездов с пассажирами, каждый из которых всеми силами старался поехать дальше. Сил было у огромной толпы много, так что порядок наводить уже примчались не только милиционеры, но и солдаты – что, впрочем, не сильно-то и помогало. Так что возчица (тоже проинструктированная железнодорожником) на станцию и не поехала, а высадила пассажирку возле городского управления милиции. Где начальник сил правопорядка, тоже получивший указание по телеграфу, Веру Андреевну встретил, провел в свой кабинет и усадил в довольно удобное кресло:
– Так, девочка… Варвара тебя зовут, так? Ты тут подожди немного, сейчас поезд уже подготовили, ждем, пока товарища комбрига привезут – они уже час как выехали. Чаю хочешь? Ты извини, у меня больше ничего нет… зато чай хороший, настоящий: мы позавчера мешочников с воинского эшелона сняли, так военные с нами поделились по братски.
Девочка милиционера поблагодарила, а получив кружку с действительно неплохим чаем, покопалась в котомке и вытащила небольшой мешочек с сухарями:
– А вы, товарищ милиционер, не голодный? У меня сухарей много, а ехать-то совсем ничего осталось.
– Спасибо, не откажусь, а то с этой катастрофой весь день времени пожевать не было. И деньги дома оставил, а то бы хоть пряников купил.
– А далеко за пряниками бежать? У меня есть деньги… немножко.
– Трояк есть? На трояк можно и пряников купить, и даже сахар: вижу я, как ты от чая несладкого морщишься. Правда другого ничего в лавке нет, а водку ты точно пить не будешь. И с собой пряников возьмешь, все же ехать-то до Москвы почти сутки. Так, трояк вижу… Семенов! Бегом в лавку, купи пряников пару фунтов и полфунта сахару! И учти: это вот девушке этой с разбитого эшелона, так что если хоть крошку отъешь…
– Да пусть тоже угостится, наверняка и у него крошки во рту с утра не было, – миролюбиво заметила Вера Андреевна.
– Ну уж нет! Пряники они такие: крошку в рот сунешь – и уже не оторваться пока все не съешь. А про сахар и говорить не приходится… – и, когда милиционер Семенов скрылся в дверях, тихо добавил:
– Пряники и сахар тебе будут, ты еще маленькая, а мы давно уже не дети. Но если ты с ним сухариком поделишься…
Семенов вернулся буквально через пять минут с пряниками и бумажным кульком с колотым сахаром: лавка, оказывается, вообще располагалась в доме напротив милиции, Вера Андреевна через окно видела, как он туда забежал. И не удержалась от вопроса: