В особенности такими «жалобами» отличались именно «партназначенцы», которые на факультет большей частью брали уже «сверх штата» и которые знали, что если к третьему курсу поток будет студентами укомплектован, то именно они (просто из-за низкого уровня знаний) будут отчислены. Вот и стремились «расчистить поляну» – но оказалось, что теперь у таких студентов возникли действительно серьезные проблемы. Потому что Валерий Ильич таких жалобщиков отчислял исключительно по одному-единственному основания: «за антисоветскую деятельность». Что чаще всего приводило к тому, что и родственники таких «товарищей» серьезно получали «по партийной линии»: все материалы по такому отчислению Тихонов немедленно отправлял в том числе и в горком партии. И не только в горком…
Так что Вера смогла спокойно заниматься «чистой химией» – ну, с некоторыми сугубо «побочными» занятиями, и ее почти никто не трогал. До определенного момента никто не трогал, даже, походе, Валериан Владимирович о существовании «очень молоденькой Старухи» забыл. Но, как оказалось, забыли о ней далеко не все: двадцать четвертого декабря ее снова нашел товарищ Тихонов и, отведя в сторонку, тихо сообщил:
– Старуха, в понедельник в восемь утра тебя ждет начальник НТК. И явка тут строго обязательна, уклониться можно только в случае смерти… да и то в этом я не очень уверен, – решил пошутить он чтобы слегка «разрядить обстановку». Я за тобой в семь заеду…
Глава 17
Жизнь Лаврентия Павловича резко изменилась в начале лета двадцать седьмого года, когда приехавший в Грузию «на отдых» товарищ Сталин решил ознакомиться с работой секретно-оперативной части ГПУ. Ознакомился, а затем, уединившись с начальником этой части в его кабинете, сделал товарищу Берии довольно странное предложение:
– Лаврентий Павлович, у вас, как я заметил, дело поставлено не просто хорошо, а великолепно. По крайней мере с секретами здесь уровень работы ведется на высоте. Я не просто так пришел вас похвалить: у нас в Москве тоже возникла проблема с сохранением определенных секретов, и было предложение пригласить вас на организацию такого дела. Как я понял, ваши заместители тоже дело свое знают… вы пока передайте все дела тому, кого считаете лучшим, а через неделю со мной поедем в Москву. Да, заранее предупредить хочу: неволить вас мы не собираемся, но прежде чем вы примите решение принять наше предложение или нет, сам, безусловно, нужно будет ознакомиться с задачами предстоящей работы.
– Если партия считает, что…
– Тут вот какое дело: партия как раз ничего не считает. Партия даже не уверена, что предлагаемая вам работа вообще имеет смысл. Но вот товарищ Куйбышев уверен, что предложение одной странной особы стоит все же рассмотреть поподробнее, а вас для выполнения этой работы как раз эта особа и рекомендовала. Нет, вы ее не знаете… и я бы, лично я, отдельно попросил бы выяснить, не связано ли желание товарища Куйбышева принять совет этой особы с какими-то, скажем, их не совсем рабочими отношениями... но это не особо важно на самом деле. Что же касается сути работы, то она будет заключаться в организации способов сохранения результатов научных работ, составляющих государственную тайну. В первую очередь – я имею в виду по срокам исполнения – в МГУ-1, где товарищи ученые успели придумать кое-что исключительно интересное и полезное для нашей страны. Но если то, что они придумали, станет известно за границей…
С собой в Москву Лаврентий Павлович взял трех человек: одного – из секретно-оперативной части и двоих (вызванных чуть позже) – из Бакинского управления ГПУ. Этих людей он знал лично и полностью им доверял – но было совершенно очевидно, что штат новой организации требуется резко увеличить. Что было, вообще говоря, сделать очень непросто, ведь от сотрудников нового комитета (который так именовать «для конспирации» предложил товарищ Тихонов) требовалась не только «преданность идеалам партии», но и обширные знания: судя по перечню работ, намеченных в одном лишь университете, контролировать секретность их проведения нужно было все же профессионалам – или людям, в решаемых проблемах хоть как-то разбирающимся. А пока на университет был «брошен» товарищ Тихонов, который, безусловно, «великим знатоком наук» не был, но вот в организации секретного делопроизводства уже поднаторел. Но с людьми, обладающими знаниями именно научными, было очень грустно, поэтому к концу лета кое-как получилось укомплектовать лишь административно-хозяйственную часть комитета. И у Берии возникла мысль попросить «кадровых советов» у той «особы», которую несколько раз упомянул Сталин: ведь если она предложила его кандидатуру, то наверняка ведь и какие-то другие держала в уме.