Но мысль эта мгновенно исчезла сразу после того, как Лаврентий Павлович эту «особу» увидел: по его просьбе Валериан Владимирович пригласил ее на встречу сразу после того, как она вернулась в Москву из какой-то командировки. И мнением об итогах «встречи» он немедленно поделился со Сталиным:
– Честно говоря, я не знаю, почему эта гражданка про меня вспомнила, мне кажется, что она где-то портрет увидела и решила, что раз человек сидит на должности… она вообще выглядит, как деревенская дурочка, да и на вид ей вряд ли можно дать больше лет десяти-двенадцати. Я с Валерианом Владимировичем поговорил пока мы ее ждали, так он вообще ее держит за забавную зверюшку: уж больно смешно, говорит, смотреть как школьница важные слова произносит. Да, и по поводу «особых отношений»: вряд ли. Он сказал, что она всего лишь рассказала, что пить нужно для поддержания бодрости, а так… соплячка она.
– И эта соплячка мало того что придумала как резину из простого угля делать, так еще и составила программу исследований всего физико-математического факультета университета на следующие пять лет? Я уже не говорю о том, что разработала структуру секретного отдела для учебных заведений… к тому же в парткоме университета убеждены, что именно она довела численность комсомольцев среди студентов до почти восьмидесяти процентов. Лично она, и никто вообще не понимает, как ей это удалось.
– Попросим товарища Тихонова это выяснить, это действительно очень интересно. А насчет того, что программу исследований университета она разработала, я, откровенно говоря, не уверен. Чтобы такое разработать… тут ведь и по химии много чего расписано, и по физике, и по математике – такое может быть лишь коллективным трудам почти всех, вероятно, профессоров университета.
– Тем не менее товарищ Куйбышев уже точно выяснил: об этой программе в университете пока никто и не подозревает. А Валериану Владимировичу ее принесла именно эта… девица, и написано все – это мы уже проверили – ее рукой.
– Я не знал… наверное, это моя ошибка, нужно было в ней действительно всерьез поговорить.
– Мы думаем, что с этим особо спешить не нужно. Хотя бы потому, что программа эта выглядит… несколько… сказочно выглядит, и неизвестно, хоть что-то из нее осуществимо ли в принципе. С резиной, как говорят университетские профессора, ей просто повезло – хотя все они и подчеркивают, что везение это опирается на ее какую-то невероятную работоспособность. Вообще-то все это выглядит так, что она на самом деле просто собрала всю информацию из зарубежный научных журналов, продумала, что из этого можно с пользой применить в народном хозяйстве – но даже такая работа крестьянской девочке, как вы ее назвали, явно не под силу. Профессор Зелинский, кстати, ее иначе как «гениальным ребенком», и не именует…
– И сколько же лет этому гениальному ребенку?
– Вообще-то девятнадцать, но я хотел другое отметить: в планах… не пока будем гадать, кто из на самом деле составил, так вот, в этих планах по целому ряду работ проставлены очень жесткие сроки. Которые те же профессора университета считают… нереальными, в отличие от Старухи такими считают.
– Какой старухи?
– У этой крестьянки прозвище в университете такое: Старуха. Как сказал профессор Каблуков, за ее занудливость ее так прозвали, и за заботу о товарищах, кстати, тоже: она еще организовала коммуну, обеспечивающую всех студентов физмата сытным и дешевым питанием. Мы думаем, что уже за это она заслуживает нашего уважения… и, возможно, защиты.
– Товарищ Тихонов об этом позаботится.
– Хорошо. Так вот, если эта Старуха свои нереальные планы не сорвет…
– Мы проследим.
– И помощь ей в том, чтобы планы все же выполнялись, окажите… так вот, если она планы в срок исполнит, то я бы хотел об этом сразу узнать…
Планы девочка выполняла точно в обозначенные ею сроки, но «достижения» были все же не особо и важными, так что пока нужды обсуждать что-то «наверху» еще не возникло. Тем более что «внедрение» этих «достижений» в народное хозяйство выглядело и вовсе проблематичным – кроме, разве что, производства каучука из угля – но завод, быстро строящийся неподалеку от Сталинграда (и строящийся под пристальным вниманием со стороны НТК) возводился совсем другими людьми. Сам завод – цеха, дороги, электростанция заводская, а вот две «основных» установки изготавливались как раз в Лианозовской «лаборатории» университета, где уже сформировался небольшой, но великолепно оснащенный заводик, выпускающий «экспериментальную химическую аппаратуру». И вот способы «сохранения гостайны» в этой лаборатории руководству НТК весьма понравились. Правда, сам Лаврентий Павлович считал, что в значительной степени это подход был Старухой придуман (именно Старухой, деревенская девочка до такого бы просто не додумалась), и придуман чтобы хоть куда-то пристроить изобретенный ею «полиэтилен» от производства которого отказался Куйбышев – но сама идея так просто и в то же время надежно оградить предприятие от проникновения иностранных шпионов ему понравилась. А после разговора с Валентином Ильичем (и последующей беседы с Иосифом Виссарионовичем) было решено, что производство такое все же стоит наладить – хотя бы для того, чтобы понять, действительно ли продукт можно использовать столь широко в народном хозяйстве. Запрашивать средства для этого у Куйбышева было, как уже понял Лаврентий Павлович, совершенно бесполезно: тот уже один раз в финансировании отказал, а решений своих он вообще никогда не менял. Но у НТК уже имелся собственный – и не самый маленький – бюджет, а если с заводиком все получится, то он и окупит вложения очень быстро. Ну, хотелось на это надеяться, ведь сумма была не очень-то и велика. Окупились же вложения «в резину», теперь и завод под Сталинградом строился практически полностью за счет выпускаемого в Лианозовской лаборатории на экспериментальной установке каучука…