– А цемент для строек?
– С цементом особенно интересно получается: они его тратят раз в пять меньше, чем его тратится на других аналогичных стройках.
– Все же развалится!
– Не развалится, я лично проверял. Там кто-то придумал в цементный раствор добавлять золу с электростанций… какую-то особую… то есть не всю золу, я пока в детали не вникал. При этом раствор получается делать, используя цемента в пять раз меньше. Но там тоже есть свои тонкости в применении такого раствора: он застывает гораздо дольше и, как мне сказали, прочность набирает тоже много дольше – но уже через месяц он по прочности не уступает обычному раствору… то есть раствору, затвердевающему три дня, а через месяца три он уже становится прочнее любого цементного. Стройки, конечно, при этом ведутся гораздо дольше – но, похоже, в лаборатории особо никуда и не спешат, ведь просто пустые здания пользы принести не могут, а когда для них будет выстроено потребное оборудование, то здание уже будет готово.
– Надо будет со специалистами это обсудить, ведь цемента в стране сильно не хватает… а насчет вот этих расчетов, – Сталин сам показал рукой на тетрадку, – я вам посоветую обратиться к одному товарищу, который, мне кажется, с удовольствием их проверит. Но вот насчет выделения средств… – Сталин задумался, еще раз покосился на тетрадь, которую он лишь быстро пролистал. – Вы мне пока эту тетрадку оставьте, я ее сам покажу тому товарищу. И если он скажет, что написанное имеет хоть какой-то экономический смысл… Некоторые суммы мы сможем привлечь из партийной кассы – не очень, конечно, значимые, но, возможно, даже несколько миллионов выйдет на эти работы направить не влезая в епархию товарища Куйбышева. Мне кажется, что товарищу Куйбышеву и знать об этом не нужно… пока. И вообще, мы же просто за ужином в воскресенье поговорили на отвлеченные темы, на отдыхе, как совершенно частные лица, так?
– Я всего лишь поинтересовался мнением более опытного товарища о том, как партия видит мою работу…
– И это правильно! Я думаю, что дня через два-три мы нашу беседу сможем продолжить… в более официальной обстановке. Вам еще чаю налить?
В тетрадке Сталин заметил то «ненаписанное», на что Берия тоже не смог не обратить внимание: главное в НТК было даже не то, что Комитет по сути становился руководящим органом для всех ученых, занимающихся вопросами, хоть как-то связанными с обороной страны, а то, что эта организация рассматривалась как подотчетная исключительно Генеральному секретарю партии. Весьма мощная организация, и даже имеющая в своем составе хотя и не явно декларируемые, но вполне себе вооруженные силы. Так как сам Сталин на ОГПУ имел весьма ограниченное влияние, появление нового органа, способного в чем-то противостоять чекистам, выглядело весьма интересно. А то, что сам Комитет можно было сделать «самодостаточным», то есть не зависящим от финансирования со стороны государства, позволяло тихо и почти незаметно создать что-то очень интересное в плане защиты интересов государства от внутренних врагов и, что, вероятно, было не менее важным, от противников Сталина внутри самой партии.
Вот только насколько все эти планы осуществимы, было совершенно непонятно. Да и сомнений в осуществимости было уж слишком много, ведь все, что в тетрадке перечислялось, выглядело написанным вилами по воде: в то, что совсем молоденькая девушка была в состоянии так глубоко проанализировать общую картину в стране, верилось с трудом. Точнее, вообще не верилось – но так заманчиво было во все это поверить! А если точные экономические расчеты все же подтвердят, что в написанном этой девицей все же есть определенный экономический смысл, то открываются весьма заманчивые перспективы…
Вера, подготовив докладную записку для руководства НТК, вернулась к обычной своей работе. То есть главным образом к учебе: она прекрасно представляла, в каких областях она пока еще слишком сильно «плавает» и старалась упущенное в «прошлой жизни» как можно быстрее наверстать. И в этом ей преподаватели оказывали огромную помощь: все, к кому она обращалась, с явным удовольствием даже организовывали для нее дополнительные занятия. Еще бы не организовывать, ведь все знали, что благодаря Старухе всем преподавателям НТК заметно и зарплату увеличил. То есть не то чтобы увеличил именно зарплату, но НТК по отдельным ведомостям выплачивал такие большие премии (в разы официальную зарплату превосходящие), что жизнь и быт всего преподавательского состава физико-математического факультета стала весьма достойной. Пока – на уровне обеспечения «предметами первой необходимости», но уже каждый сотрудник факультета знал, что НТК приступил к строительству для них качественного жилья. Конечно, дело это не очень быстрое – но уже можно было посмотреть на то, что их ожидает в довольно скором будущем: на улице Огарева, буквально в соседнем квартале от дома, в котором Вера теперь жила, снесли сразу три маленьких домика и на их месте стали строить что-то новое (и сразу шестиэтажное). Что открывало для Доры Васильевны (и для Веры, конечно) довольно заманчивые перспективы: в строящемся доме была запланирована котельная центрального отопления, и дом Доры Васильевны обещали к этому отоплению подключить. Вероятно, из-за нового жильца: старый, занимавший вторую половину дома, выехал и сейчас там делали серьезный ремонт – похоже, готовили жилье для кого-то «важного», а в половину Доры Васильевны и Веры рабочие пообещали трубы отопления с батареями «в конце весны поставить»…