–Bonjour. Puis-je voir madame Louise? – голос его был низкий, бархатный. Взгляд осторожный. Он слишком пристально ее изучал. Так ей показалось.
–Sans aucun doute, monsieur. Si vous entrez dans la maison…– Варвара широким жестом указала на дом.
Мужчина не двинулся с места. Даже не пошевелился. Разглядывал ее. Варвара молча повторила жест, даже собиралась присесть в реверансе. Мужчина заторможено проследил за ее рукой, снова обернулся к ней, поклонился – как в дурной пьесе, подумала она, – и направился к дому. Оттуда уже неслась Катька. Поравнялась с гостем, притормозила перед ним – он кивнул ей как-то неопределенно, поздоровался, – проводила его глазами и подошла к Варваре.
–Это откудова к нам такого красивого дяденьку замело?
–Из самого Парижу, – задумчиво произнесла Варвара.
Катерина нахмурилась.
–Председатель дворянства? За гарнитуром?
–Ну ты ж видела.
–А чего хрипатый такой? – Катерина пристально рассмотрела подругу, завязала шнурки сорочки под самой шеей – осталась довольна.
-А ну-ка идем. – Подруги поторопились в дом.
Бруно шагал по двору.
Очевидно, когда-то он был гораздо больше. Теперь же буйные заросли сирени, лопухов и крапивы все плотнее подступали к дому. С этой стороны к нему была пристроена уютная деревянная веранда с большими французскими окнами – краска на них облупилась. Дверь из дома была распахнута настежь. На легком сквозняке раздувалась штора. На дощатом полу развалился толстый кот, одуревший от жары. Из дома выскочила еще одна расхристанная девица. Она была красивая, фигуристая. Бруно поздоровался и прибавил шагу. Девицы смутили его! Он, наконец, скрылся с их глаз, попал в приятную прохладу старого дома. В доме он немного замешкался. Черт бы побрал все на свете! Черт бы побрал всех русских с их чудовищными дорогами, ухабами и дикостью. Его визит к старухе с самого начала не задался. Он планировал быстро добраться до поместья на такси, обсудить со старухой их дела и вернуться в отель до обеда. Теперь он стоял посреди незнакомого дома весь покрытый пылью, не знал, куда идти – встречать его никто не собирался. Девица не шла из головы – кретин!, забыл все на свете от вида женской попы, заговорил зачем-то по-французски, – Бруно злился! Он четко решил довести дело до конца и скорее покинуть это дикое место. Он шел какими-то коридорами, анфиладами полупустых комнат, потом все-таки заблудился – из очередного коридора не было выхода, лишь закрытые двери по обеим сторонам. Он открыл одну из них, попал в довольно просторную залу – видимо, когда-то здесь устраивали балы – в голове зазвучали обрывки фраз на родном ему языке, звон бокалов, дамский смех и шелест платьев. Наваждение развеялось, когда он внимательнее рассмотрел помещение – все здесь вопило о чудовищном запустении. О былом великолепии напоминали лишь старые потемневшие зеркала в массивных золоченых рамах да остатки мебели. Впрочем, мебель представляла собой собрание предметов разных эпох – от антикварного секретера XVIII века до пузатого буфета начала XXго. В дальнем углу у стены грудились кривоногие стулья. Там он разглядел еще одну дверь. Подошел к ней, распахнул и очутился на пороге жилой, очень уютной гостиной. Мебель в гостиной также требовала реставрации, но была подобрана с отменным вкусом. В самом центре стояло фортепиано фирмы Мюльбах. Бруно присмотрелся – не ошибся ли? Нет, не ошибся. Он любил старые, настоящие вещи, мгновенно выделял их, отличал от новоделов. «Красивых», подсказала память. Бруно улыбнулся Мюльбаху. На крышке лежали нотные тетради с закладками. Некоторые были раскрыты, потрепаны и затерты в прах. Он уловил какое-то движение сбоку, обернулся и обомлел. В кресле сидела старушка размером с подростка. Была она до того чудная, что он даже снял очки, протер их и снова нацепил. Старуха была одета в какие-то гипюровые одежды, на голове ее высился натуральный тюрбан с брошью, на ногах – бархатные домашние туфли в тон тюрбану, ноги не доставали до полу. В ушах тяжелые серьги. Старушка придирчиво рассматривала его в лорнет! Насмотревшись, указала перстом в соседнее кресло. Массивный перстень из комплекта к серьгам тускло полыхнул рубиновым бликом. Какая-то шальная мысль пронеслась в голове Бруно и исчезла.
–Луиза Вацлавна?
–Луиза Луиза, кто ж еще…
–Бруно Дюпре…, – он поклонился.
–Да садись ты, свет загораживаешь. – Бруно сел. Бабка нашла на столике среди прочих бумаг, которые она до того перебирала, его записку к ней. Пробежалась по ней глазами. Рядом с бумагами лежал вполне современный мобильный телефон – Бруно удивился.
-Ну? Пошто пожаловал? Говори, – проскрипела она. Поерзала в кресле, разгладила юбку на коленях, приготовилась слушать.