Чарли оценил учтивое объяснение. Он даже почувствовал, что понял его смысл, и жить сразу стало легче. Он огляделся в поисках Алуна и вдруг представил себе с необычайной легкостью, как тот — вроде бы Чарли когда-то это слышал! — говорит, что хочет получить приглашение за океан, хоть в самую захудалую дыру, лишь бы зацепиться, и тогда уедет туда навсегда. Вот старый валлийский пройдоха и дождался своего шанса. Черт, у этих заокеанских таффи,[18] должно быть, сложилось слишком высокое мнение об упомянутом пройдохе. Из-за чего, спрашивается?
Алун в сопровождении трех или четырех чиновников направился к шеренге официального вида машин, и в ту же минуту Чарли, подхватив Пью, преградил ему путь.
— Мистер Пью имеет отношение к…
— Валлийскому сообществу США. Встреча с вами — большая честь, сэр. Я писал, что вы…
— Приятно познакомиться, мистер Пью. Так откуда вы точно?
— Из Бетгелерта, штат Пенсильвания, который находится…
— Надо же, везде есть валлийцы, не правда ли? О, англичане, оставьте надежду найти под солнцем пирог, от которого наш простодушный народ не ухитрился отщипнуть кусочек! Передайте мой братский привет кельтам Бетгелерта, мистер Пью! А теперь…
— Мистер Пью хочет пригласить тебя в Америку, — торопливо произнес Чарли.
Стремительность, с которой бездумный взор Алуна, обращенный к автомобилю, превратился в мольбу о помощи, призыв угомонить мистера Пью, поразила Чарли до глубины души. Неплох был и взгляд Алуна, исполненный сдержанного интереса ко всему, что мог сказать этот заморский тип. Прямо перед ними какой-то человек, недовольный организацией мероприятия, преграждал путь к отступлению.
— Бетгелерт находится в той части штата, где живет много валлийцев. На самом деле Уильям Пени желал, чтобы колонию назвали Новым Уэльсом, но английское правительство отклонило его предложение.
Пью особо выделил последние несколько слов, однако если ему и удалось подстегнуть дух сепаратизма в своих слушателях, они не подали виду, хотя интерес Алуна несколько поубавился. Впрочем, Алун повеселел, когда Пью продолжил рассказ:
— Жителям Бетгелерта посчастливилось принимать у себя многих выдающихся валлийцев. Бридан оказал нам такую честь в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году. Память об этом событии увековечили мемориальной доской с надписями на английском и валлийском, установленной на стене «Нейадд Талиесин»,[19] нашего культурного центра. Там же висит портрет Бридана кисти миссис Бронвен Ричардс Вайнтрауб, члена местного совета.
— И когда же вы хотите… — начал Алун, но Пью поднял руку, всего на дюйм или два, и продолжил:
— Миссис Вайнтрауб опиралась в основном на фотографии, но все посетители, которые знали Бридана при жизни, отметили исключительное сходство.
Было нечто окончательное и бесповоротное в том, как прозвучала эта реплика и как ее восприняли Алун с Чарли. В очереди перед ними опоздавший человек или автомобиль то ли нашелся, то ли безнадежно потерялся, и движение возобновилось.
— Скажите, мистер Пью, а где я остановлюсь в Бетгелерте? — задумчиво спросил Алун.
— Конечно, у меня, мистер Уивер! Скромное холостяцкое жилище, но, смею заверить, вполне приличное. Я с удовольствием покажу вам наши края.
— Жду с нетерпением. — Алун уже стоял у задней двери предназначенной для него машины. — Думаю, я смогу приехать весной девяносто пятого.
— Вы, должно быть…
— Нет, лучше осенью. Да, точно. Сейчас я очень занят. Приятно было познакомиться. До свидания. Чарли, садись с другой стороны.
Прежде чем сунуть голову в салон автомобиля, Чарли бросил последний взгляд на Пью, который выглядел так, словно из него выпустили воздух. Возможно, Чарли бы ему даже посочувствовал, если бы его не переполняло восхищение Алуном.
— Чертовски вовремя, — сказал Чарли, когда они устроились на заднем сиденье.
— Да, дополнительный бонус, но я бы мог уделывать этого педика до бесконечности. Кстати, он и вправду педик, да? Я сразу почуял, еще до того как разговор зашел о его холостяцком жилище.
— Возможно. Честно говоря, меня поразили другие его качества, на это я просто не обратил внимания.
Автомобиль по-прежнему стоял. Алун искоса посмотрел в окно.
— Вон он идет, котик. Нужно было порекомендовать ему мужской туалет у пожарной станции. Впрочем, его, наверное, уже закрыли, как все остальное.
Из чистого озорства Чарли заметил:
— Надеюсь, он правильно тебя понял. Как ты думаешь?
— Что?! Ты о чем?
— Ну, ты вел себя очень вежливо, как будто принял его предложение всерьез.
— Наверное, не без этого.
— Я хочу сказать, что ты же не хочешь, чтобы он тебе названивал?
— Нет, конечно. О Господи!
Машина тронулась с места и поползла вдоль тротуара. Алун вновь посмотрел в окно, затем бросил быстрый взгляд на движение впереди. Левой рукой он начал опускать окно, а из пальцев правой соорудил неприличный знак — большой, указательный и средний вытянуты, два других прижаты к ладони.
— Это по-английски, — поспешно произнес Чарли. — Для американцев — средний палец.
— Черт, точно! Спасибо. Ага… вот так. — Алун высунул голову и руку в окно и громко крикнул: — Пусть будет двухтысячный! Двухтысячный год! Отстань!
Автомобиль ускорил ход. По счастливой случайности Чарли успел в последний миг увидеть через заднее окно Пью, который выглядел далеко не таким умиротворенным, как минуту назад. Интересно, что он расскажет в своем Бетгелерте?
— В Америке ведь говорят «отстань»? — озабоченно спросил Алун.
— Думаю, там понимают это выражение.
— И оно не означает: «Как дела у вашего отца?» — или что-нибудь подобное?
— Насколько я знаю, нет.
— Видишь ли, я подумал, что надо действовать наверняка.
— Да уж, вряд ли он потревожит тебя еще раз.
Алун тихо рассмеялся и покачал головой, словно снисходительно упрекал себя за резкость. Вдруг в разговор вмешался водитель, у которого воротник клетчатой спортивной рубашки был выправлен на воротник синего саржевого костюма.
— Этот тип на дороге — он что, просил, чтобы его подвезли?
— Вроде того.
— Забавный малый. Напомнил мне…
— Да, а теперь забудьте о нем и быстрее поезжайте к «Принцу Уэльскому».
Алун явно не собирался следовать валлийскому обычаю завязывать дружеские отношения с таксистами, о котором говорил Рианнон. Он понизил голос и продолжил:
— Здесь главное — правильно рассчитать время. Чтобы потом поскорее смыться. Однажды в Килбурне я попал в неприятную ситуацию с одним болгарским писателем — вот он на самом деле просил его подвезти. Короче, я целых две или три минуты посылал его на хер, пока водитель моего кабриолета разворачивался в тупике, который я не заметил. Просто удивительно, как быстро блекнет смысл этого выражения! Повтори его пару раз подряд, и все, ничего больше не выжмешь.
— Да, и после него трудно подобрать что-нибудь в том же духе, — согласился Чарли.
— Именно.
— И все-таки, что тебе больше всего не понравилось в Пью, почему ты его послал? Что в нем такого отвратного? То есть кроме интереса к мужчинам? Конечно, как я заметил, он еще и американец до мозга костей.
— Что поделаешь, такой уж он уродился. Нет, это бы я стерпел. И стерпел бы, будь он валлийцем погрубее. Но я слышал об этих уродах из Пенсильвании. Ты же знаешь, кто они? Квакеры! Считай, повезло, если курить разрешат. А тебе известно, чем они занимаются? Говорят на валлийском. Представляешь, болтают по-валлийски!
— Да, он со мной тоже пытался поговорить.
— Вот видишь! — Алун с негодованием посмотрел на Чарли. — И что прикажешь делать с такими козлами?
— Я удивился, что ты не отшил его, как только услышал, откуда он приехал.
— Нет, ну что ты! Это было бы невежливо, тем более я еще не знал, к чему он клонит. А сейчас я хочу выпить.
19
«Чертог Талиесина». Талиесин (ок. 534 — ок. 599) — древнейший из поэтов, писавший на валлийском языке, чьи произведения дошли до наших дней.