— Хотела бы я получше разбираться в картинах Карбэри, — сказала Джинни Тейлор. — Ничего в них не понимаю. Все, что я могу сказать, это жуткие банальности, вроде того, что они выглядят такими простыми, что любой мог бы так нарисовать. — Она дружелюбно взглянула на Трой. — А вы разбираетесь в современном искусстве?
— Я всегда готова поучиться, — прибегла Трой к увертке, подсказанной страхом.
— А я, сколько бы ни старалась, все равно не научусь, — вздохнула Джинни и вдруг зевнула.
Скулы всех присутствующих, за исключением мистера Оберона, дрогнули в ответ.
— Прошу прощения, — сказала Джинни, непонятно почему она казалась испуганной. Робин Херрингтон скользнул пальцами по ее руке. — Не понимаю, отчего чиханье, кашель и зевоты так заразительны. Особенно зевота. Стоит о ней прочесть в книге, как уже начинаешь зевать.
— Возможно, это еще одно доказательство, хотя и совсем простенькое, того, что раздельность иллюзорна, — предположил мистер Оберон. — Наши тела, как и наши души, подчиняются общим импульсам.
Пока Трой недоумевала, как следует понимать философские изречения хозяина замка, Сати издала одобрительный возглас.
— Правда! Правда! — воскликнула она. Резко согнувшись, она вытянула вперед правую руку и ухватилась за пальцы ног. Левую руку она одновременно закинула за голову и вцепилась в правое ухо. Приняв столь диковатую позу, мисс Локк преданно уставилась на мистера Оберона. — Я правильно делаю, дражайший Ра? Мне продолжать упражняться в пране и пранаяме?
— Упражнения никогда не повредят, дорогая Сати, при условии, что дух также задействован.
Трой не удержалась и исподтишка глянула на Джинни Тейлор и Робина Херрингтона. Неужели подобные развлечения «старичков» их нисколько не изумляют? Джинни с сомнением взирала на Сати, а молодой Херрингтон, с облегчением отметила Трой, смотрел на Джинни, словно приглашая ее вместе посмеяться.
— Джинни? — тихо позвал мистер Оберон.
Зарождавшаяся улыбка увяла на губах Джинни.
— Прошу прощения, — торопливо сказала она. — Да, Ра?
— Ты подумала о том, что будешь делать сегодня?
— Нет. Хотя… возможно, днем…
— Если я не нарушаю ничьих планов, — вмешался Робин Херрингтон, — я хотел бы пригласить Джинни съездить в Дусвиль сегодня днем. Мне нужен ее совет, в какой цвет покрасить навес на задней палубе.
Но Джинни уже встала и, минуя Трой, подошла к мистеру Оберону. На белом, как простыня, лице девушки резко выделялись темные круги под глазами.
— Значит, ты едешь в Дусвиль? — спросил Оберон. — Ты выглядишь немного бледной, дитя мое. Вчера мы припозднились, развлекаясь. Не отдохнуть ли тебе сегодня днем?
Он смотрел на нее немигающим пристальным взглядом, каким прежде сверлил Трой.
— Наверное, мне следует отдохнуть, — произнесла Джинни бесцветным голосом.
— Наверное. Цвет навеса подождет, пока не восстановится цвет лица. Думаю, Аннабелла будет рада прокатиться в Дусвиль. Аннабелла Уэллс, — пояснил он для Трой, — гостит у нас. Она закончила съемки, а весной будет участвовать в постановке для братьев Дюран.
Трой не слишком заинтересовало присутствие скандально известной кинозвезды, хотя та и была выдающейся актрисой. Она наблюдала за угрюмо насупившимся Херрингтоном. Молодой человек встал и тоже подошел к Оберону. Руки, сжатые в кулак, он сунул в карманы. Из-за спины девушки он обратился к хозяину замка:
— Я полагал, что прогулка пойдет Джинни на пользу.
Но Джинни уже опустилась на матрац у ног Оберона. Она сидела неподвижно с видом послушной девочки.
— У Робина совершенно изумительная яхта, — сообщил мистер Оберон, взглянув на Трой. — Непременно попросите Робина показать ее вам. Уверен, он не откажет. — И мистер Оберон положил руку на голову Джинни.