Кому-то, наверное, король нравится. А ей? Девочка пока не могла определиться.
– Ваше величество. – Дан Марк опустился на одно колено и склонил голову. Адриенна склонилась в низком поклоне.
Несколько долгих секунд король молчал. Потом по красивым губам пробежала улыбка.
– Дан СибЛевран. Я рад видеть тебя и твою очаровательную дочь при дворе.
– Ваше величество, – пробормотал Марк, все еще глядя в пол. Вставать-то ему разрешения не давали. – Это огромная честь для нас.
– Поднимись. И представь мне свою дочь как подобает.
Марк послушался, взял дочь за руку и подвел ближе к королю.
– Ваше величество, моя дочь. Дана Адриенна СибЛевран.
– Подними голову, дитя.
Адриенна оказалась очень близко к королю. Пара локтей, не больше…
Что ж, если просят…
Она подняла голову и спокойно поглядела в глаза королю. Почему-то исчезло волнение, исчезла нервозность, даже раздражение – и то прошло. Глаза девочки были спокойными и холодными, словно два горных озера. А что на дне?
Лучше и не заглядывать…
Его величество тоже смотрел. Пристально, изучающе.
Что ж. Девочка невероятно хороша собой. И вырастет красавицей. Роскошные волосы, точеное личико, глаза вообще невероятные, словно два кусочка неба.
Или… нет. Небо – теплое. А глаза девочки холодные и спокойные. Словно это не он здесь король. Словно она властна в его жизни и смерти.
Филиппо испытал приступ мгновенного раздражения. И тут же…
– Очаровательная дана. Когда-нибудь вы станете украшением двора, прекраснейшая.
Молчание.
– Вы не согласны со мной, дана?
– Кто осмелится спорить с могущественным королем, ваше величество?
Глупой Адриенна не была. Ни на секундочку. И, конечно, боялась. Но – не сильно.
Королю что-то от них нужно. Это она поняла совершенно отчетливо, и страх внезапно исчез. Словно и не было его.
Здесь и сейчас им не причинят зла. Потом – возможно, а вот сейчас – нет. Потом, когда король получит, что хотел, потом…
– Есть внешность, есть характер… не хотите узнать, зачем я призвал вас ко двору, дана Адриенна?
– Разве дела королей – для ничтожного женского ума? – парировала Риен.
Филиппо поднял бровь. Действительно подкрашенную.
– Если вы так говорите, значит, достаточно умны, чтобы меня понять. Я хочу, чтобы вы погостили во дворце некоторое время, дана Риен. Потом я объявлю вам свою волю. А пока – будьте моей гостьей. Вы и ваш отец, разумеется.
Адриенна вздохнула. И… не удержалась:
– Ваше величество, пребывание при дворе дорого, а СибЛевраны небогаты. Наши богатства – наша земля и наши люди. Чем дольше мы будем при дворе, тем труднее будет потом привести дела в порядок.
– В вашем поместье нет управляющего?
– Ваше величество, кто вверит свое добро в чужие руки, рискует остаться без него.
– Но я ведь вверяю королевство в руки своих министров? И казну в руки казначея.
– О вашем величестве по всему королевству идет добрая слава как о рачительном и трудолюбивом хозяине, – парировала Риен. – Я бы не осмелилась сказать вам и слова, будь это иначе. Кроме того… – На губах девочки заиграла улыбка, преображая точеное личико дорогой куклы, и король едва не задохнулся от восхищения. – Ваше величество, у вас всегда есть возможность отрубить слишком вороватые руки. У нас, увы, – нет. В жизни и смерти подданных властны лишь вы.
– Дана Адриенна, вы льстите, словно опытный придворный.
– Если лестью мне удастся добиться, чтобы нас отпустили домой? О, ваше величество, поверьте, я восхищаюсь вашим мудрым правлением.
Филиппо откинул назад голову и расхохотался.
Потрясающая девочка.
И в какую невероятную женщину она вырастет! Сложно даже представить!
Адриенна смотрела на смеющегося короля и понимала, что вывод сделан. Филиппо Третий решительно ей не нравился. Внутренним чутьем, которым она выбирала лошадей, которым она пользовалась при общении с людьми, она знала, что и как сказать, она знала, как улыбнуться, но она и чуяла опасность.
Бывает так – идешь по лесу и хочешь присесть. Видишь, лежит дерево. Красивое, чистенькое, ты опускаешься на него – и проваливаешься в трухлятину. В гниль, труху, насекомых, во все, что скрывается под якобы крепкой корой. Оно прекрасно на вид, но изнутри… ничего там хорошего нет.
Гниль и пыль. Грязь и мразь.
На Филиппо Третьего так же не стоило опираться. Даже прикасаться не стоило. И удрать подальше. Но пока… пока у нее не было выбора. И Адриенна чувствовала себя, словно верхом на норовистой лошади. Она еще в седле, она знает, где припустить, где потянуть, но сколько она продержится, прежде чем ее сметет под копыта?
Филиппо отсмеялся и качнул головой.