— Но, может быть, мы возьмем деньги из фондов?
— Фонды мы давно потратили! Съели! Сожрали! — начинает заводиться Каратыгин.
— А вы им скажите, что книги дорожают.
— Они, Маргарита Евгеньевна, и сами это знают — не маленькие!
И тут Светик опять выступает вперед. Пользуется паузой в разговоре:
— Вот. Это я… Хочу у вас работать.
— Работать? У нас? — И Каратыгин вдруг громко хохочет. Болен, что ли? Он разглядывает Светика с головы до ног: — Девушка…
— У меня есть имя, — говорит Светик. — Светланой меня зовут.
— Ладно. Светлана — значит Светлана. — И он вдруг показывает на книги: — Это старье вынет из тебя душу. Ты что-нибудь любишь в жизни?
— Я?
— Ну да. Кроме красивых сапожек и симпатичных мальчиков?
Светик слегка теряется.
— Вроде бы нет, — говорит она.
— Я так и думал. Вот и люби. И будешь счастлива. Мальчики и модные сапожки к Восьмому марта — что еще нужно молодой женщине?
Он то ли смеется. То ли всерьез:
— А если, Светлана, ты придешь к нам, вместо сапожек и туфелек ты полюбишь эту рвань и старье. Ты будешь шляться по книжным рынкам. Ты будешь умолять спекулянтов. Ты будешь заикаться при виде каждого старого, грязного и драного переплета…
Мегера начинает варить кофе — здесь же, на плитке.
Небось для него.
Светик пробует улыбнуться. Она говорит:
— А вы без шуточек — вы лучше про себя расскажите.
— Живой пример?.. Пожалуйста! Я по самые уши завяз в этой богадельне. Я нищ и гол. Я плохо одет. Я ненавижу книги.
— А вы их не покупайте.
— А я не могу их не покупать.
— Почему?
— Потому что это зараза. Ты же видела — я живу в комнатушке, в которую стыдно привести человека. Денег нет. Жена от меня сбежала. Я не всегда успеваю позавтракать. Я всегда не успеваю побриться… — Он заканчивает. — Так что послушайся меня, Светлана, бегом беги от нашей дыры. И чем дальше, тем лучше.
Светик стоит растерянная. Не ожидала.
Мегера и не думает за нее сказать хоть слово — она занята кофе. Она подходит к своему любимому Каратыгину. Божок взволнован. Божок должен успокоиться.
— Алексей Сергеевич, — негромко окликает она.
— Что?
— Выпейте кофе.
Мегера подает ему чашечку с дымящимся кофе. А потом — ложечку, чтоб помешать сахар.
Пока она суетится возле него со своим дурацким кофе, Светик уходит. Не ожидала отказа.
— До свидания, — тихо говорит она в дверях. А они даже не отвечают.
Светик идет улицей. Ей невесело, кисло — не поймешь что. Каратыжка (так она его окрестила), что там ни говори, произвел на нее впечатление. Конечно, у него не все дома. Дядечка с приветом. Но что-то в нем есть.
Светик спотыкается, переходя на ту сторону улицы. Ч-черт. Уж не втюрилась ли она в него? То-то бы смеху.
Глава 4
Светик действительно везучая — это верно. Однажды случился интересный разговор с милиционером. Он сам вдруг подошел. Светик даже слегка оробела — с какой стати? Но он вежливо спрашивает:
— Ну как? Нашли нужные книги?
И Светик тут же его узнала — это тот самый молодой мент (Сергей!), который улыбался ей в отделении, когда выручали Олю. Лицо у него гладкое. Он считает Светика научным работником из отдела Каратыгина.
Они болтают о том о сем. Светик разговаривает с ним очень мило. Знакомство полезное. Книжный рынок шумит, бурлит…
— А слышала, мы Кочина взяли? — спрашивает мент Сережа.
— Не слышала.
— Сейчас расскажу…
Милиционер смешливый. И внешне ничего. Крепенький.
Отчим у Светика был по счету пятый. А еще когда был третий, мать уже начала шпынять. И все время мечтала о том, чтобы Светика куда-нибудь спровадить.
— Пойди туда… Сбегай сюда… Поезжай к тетке… — повторяла без конца мать. Лишь бы Светик их не видела. Будто Светик не знала, чем они здесь занимаются. Все эти радости она знала уже наизусть. Через стенку от них лежала. А стенка была тоненькая. — Шла бы ты замуж, — говорила мать.
Светик молчала.
— Или сошлась бы с кем. Пожила бы. А там, глядишь, и замуж за него. Так часто бывает.
Светик молчала. Светик это уже попробовала, но ничего путного не получилось. И больше не хотелось.
На складе дела плохи.
Бабрыке что — он сидит себе в машине и поплевывает. А Светик клянчит. Упрашивает дяденьку Николай Степаныча.
— Я ведь вам в тот раз половину денег отдала, — говорит Светик. — Неужели мало?