— Знаю, — говорит Светик. — Не в двух пачках дело. А в обмане!.. Обидно!
На рынке Бомарше расходится мигом. И Светик, и Бабрыка, и Валера — все трое продают книги с большой прибылью… Светик возвращается с рынка одна. Когда у нее такое настроение, она любит побыть одна.
Она идет мимо окон Каратыгина. Как там поживает этот чудачок?.. Она идет мимо. Каратыгин сидит — листает свои книги.
Или вдруг начинает возиться со своей рукой. Смотри-ка: гипс сняли!.. Он то сгибает, то разгибает руку. Тренирует…
Светик смеется над собой: все-таки она дура. Потому что именно дуры любят ученость и всякое такое. Светик останавливается против его окна. Вокруг вечер. Окно зажжено. Светик его видит, а он ее нет.
Светику становится смешно. Она стоит в кустах, отламывает кусочек ветки и несильно бросает в оконное стекло.
— Кто?
Он тут же сорвался с места и подлетел к окну (какой нервный тип!) — и смотрит. Всматривается. Но Светик в темноте. Она его видит, он — нет.
— Кто?
— Это я, — подает Светик голос.
— Кто — я?
— Из Мосэнерго, — говорит Светик и уходит. Ей смешно.
На другой день Светик и Бабрыка едут в Калининскую область. Так захотела Светик.
Они проезжают залив какого-то громадного озера.
— Московское море, — говорит Бабрыка.
Смотри-ка. Оказывается, здесь даже море есть…
Светик вглядывается в голубую даль.
— Искупаемся? — спрашивает Бабрыка. И ищет, где свернуть к заливчику. И болтает о том, какая красивая здесь природа. Будто у Светика своих глаз нет.
— Нет, — говорит Светик. — Жми вперед!
— Не хочешь искупаться?
— Не за этим едем.
— А я-то думал: искупаемся. Думал: отдохнем, заночуем…
— Вот и дальше так думай.
Некоторое время они едут молча.
Деревню Светик узнает по стрелке-указателю. Написано: «ОГУРЦОВО»… Та самая деревенька. Вот и церковь. Они едут медленно. Рассматривают. Других машин здесь не видно. Тихое местечко.
— Красавица! — говорит Бабрыка про церковь.
— Отремонтирована, — отмечает Светик. — Видно, денежки у них имеются.
Перед церковью они высматривают крохотное место — нечто вроде площадки. Туда и подруливают. Светик играет в переглядушки с одним молодым монашком. Тот клюет. Светик уже побаивается, не задымится ли от взглядов монашка ее новенький свитер.
— Уйди-ка, пожалуйста, — говорит Светик Бабрыке.
— Куда?
— Куда хочешь.
Монашек стоит и разговаривает с каким-то пожилым мужчиной.
— А потом пойду, — окает монашек, — к отцу Василию.
Светик слушает, стоя поодаль. Отец Василий — это тот самый, кто ей нужен.
А голос у монашка просто блеск — бархатный. И глаза черные. Светик — всего в нескольких метрах от монашка — разглядывает старинную надпись на воротах. Но монашек слишком робок. Клюнуть клюнул, а подойти не решается. Если же Светик сама подойдет, он, пожалуй, насторожится. Они такие.
Светик понимает, номер пустой: чтобы тот осмелел, Светику здесь придется простоять полгода. Не меньше. Что делает с человеком религия!
А затем Светик отправляет Бабрыку обратно. Она одна лучше справится с делом.
Машина слишком пугает монахов.
— А ты? — спрашивает Бабрыка.
— Я доберусь домой сама.
— Электричкой?
— Да.
Светик в сером свитере и в темной юбке. Она просто прелесть. У нее милое, привлекательное лицо. У нее большие серые глаза. У нее хорошая фигура.
А плюс к этому у нее Бабрыкин фотоаппарат. У нее Олино удостоверение отдела рукописей (старое, Оле уже было не нужно, и Светик выпросила). И в руках — собственный Светика чемоданчик.
Светик одна.
Некоторое время она прохаживается возле домика, что рядом с церковью. Обычный деревенский домик. Светик обращается к пожилой женщине. Та идет из церкви.
— Добрый день.
— День добрый.
Светик стоит совсем скромненькая. Совсем ненавязчивая. Одна-одинешенька.
— Чего тебе? — спрашивает женщина. — Ночевать, что ли? — И с участием смотрит на Светика.
Светик такая молчаливая, такая скромненькая. Когда Светик глядит овечкой, даже рецидивисты вспоминают далекое детство, маму и елку с игрушками. И как папа подбрасывал их до потолка.
Женщина приглашает Светика к себе, поит чаем и уступает ей на ночь свою кровать.
Кровать — это уж слишком. И Светик отказывается — она просит постелить в сенях. Потому что она любит свежий воздух.
Когда они пьют чай, Светик спрашивает: