– Девочки, а вы слышали, что лорд Брюс Блэкрэдсан свободен, его леди Изольда покинула империю и не намерена возвращаться. И он в новой пьесе играет главную роль, я была на репетиции. Это потрясающе, Брюс – бог сцены, какая игра, все театралки рыдали навзрыд. На премьере будет аншлаг, билеты уже на прошлых выходных нельзя было достать.
– Милица, ты близко-то видела этого служителя Мельпомены? – все перекрывал голос Ирмы, – он же старый, а у тебя слюни текут.
– Да ладно, – ехидно отпарировала ее однокурсница, – ты еще недавно с ума сходила от лорда Тримеера, а он тоже не юноша. Подумаешь, чуть помоложе Блэкрэдсана будет.
– Нашла что вспоминать, – язвила Ирма в ответ, – это наша знаменитая полукровка за папочку замуж выскочила, а у меня муж молодой и красивый.
И резко смолкли разговоры за столом, адептки начали осторожно поглядывать в нашу сторону, где мы с Тамилой делились впечатлениями о прошедших выходных.
– Ну, Ирма, тебя даже замужество не меняет, да? – развеселился Северус, – как была глупкой, так и осталась.
– А что я? – взвилась Ирма, – все знают, что лорд Тримеер намного старше Виданы, в отцы годится. За старика вышла и думает, что будет у нее счастья полная корзина с горкой.
– Ирма, ты давай язык придерживай, – насмешливо посоветовал Северус, – не знаю как тебе, а мне известно, кто будет преемницей Регины рода Тримеер.
– Мне тоже известно, – подскочила Ирма и оказалась рядом с Северусом, уперев руки в боки, сверху вниз смотрела на него, – Генриетта Амбрелиаз. Мне об этом леди Амилен Тримеер поведала, еще до свадьбы ее старшего сыночка.
– Неужели? – съехидничал Северус, – а вот я лично от леди Гертруды слышал, и не поверишь, это не Генриетта. Ты думай, прежде чем говорить что-либо, а то потом на полусогнутых перед преемницей полжизни пропляшешь. Причем по своему же желанию, отмываться будешь.
– Ну и кто это? – теряя терпение, взвизгнула она, – чего интригуешь? Говори.
– Не говори, Северус, – попросила я и, покидая с Тамилой столовую, неожиданно погладила Ирму по плечу, – не стоит. Леди Дарнелл все никак успокоиться не может, вместо того чтобы радоваться, что муж ей достался молодой и красивый. Ирма, вы ведь очень красивая пара и подходите друг другу, что ж ты дурить-то продолжаешь? А кстати, у меня маленький презент, – я достала из кармана форменного платья фигурку из тигрового глаза и вложила в ее узенькую ладошку, – интересная вещица, в хозяйстве пригодится.
– Ненавижу, – раздался ее стон за моей спиной, – я тебя ненавижу, Виданка. Почему ты? Почему он выбрал тебя? Это должна быть я, понимаешь? Я! – заорала Ирма.
– Дура! – припечатал голос Северуса, – преемница она – Видана Тримеер. Извиниться не забудь, пустоголовая.
Двери столовой закрылись, отсекая голоса, а я вновь поймала на себе взгляд. В коридоре кроме нас с Тамилой сновали адепты, но я не видела, кто бы смотрел на меня.
– Ой, простите, пожалуйста, – я фактически из-под ног выхватила девчушку с первого курса. Не отводя от меня глаз, она прошептала, – засмотрелась.
– Как тебя зовут? – машинально спросила я, поставив ее на ноги и помогая отряхнуть серое форменное платье, – с какого факультета?
– Я Элиза, факультет практической магии, – отвечала, а сама смотрела на меня во все глаза, именно ее взгляд и преследовал меня. Худенькая, темные волосы и серые глаза, внешне – гадкий утенок, мы все такие в возрасте двенадцати лет. Но вот глазенки – умные не по возрасту.
– И что нужно от меня малышке Элизе? – уточнила я.
– Ничего… – еле слышно шепчет она, а глазенки стремительно наполняются слезами, - простите, я нечаянно, честно-честно.
И отвернувшись, она убегает, а я смотрю, как заплетаются ее тонкие ножки.
– Не поняла, – растерянно произнесла Тамила, – это что было? Мой крестный здесь не причем, это однозначно. Вида, ты понимаешь что-нибудь?
– Догадываюсь, – подтвердила я, – разберемся. День – другой, и все будем знать. Пошли, у нас лекция начинается через пять минут.
* * *
В аудитории, где мы занимаемся на дисциплине «Магия стихий», по полу бежала зеленая волна – трава, а рядом с нами в воздухе витал запах полевых цветов, и то тут, то там пролетали васильки, ромашки, маки, а по стенам колосилась пшеница. Мы заняли столы, рядом со мной сел Северус и на мой удивленный взгляд довольно пояснил: