Седобородого старика одной из величайших картин в мировой живописи, а из-за вот этой скамьи и освещения, которое идеально воздействует на мое душевное состояние; добавьте к этому идеальную температуру, а также Иррзиглера, который может быть идеален только здесь, в зале Бордоне; я не смог бы так долго находиться в соседстве, допустим, с Веласкесом, не говоря уж о Риго или Ларжильере, от которых я бегу, как от чумных. Здесь, в зале Бордоне, я нахожу наиболее благоприятные условия для медитации, а если у меня возникает желание что-нибудь почитать, допустим моего любимого Монтеня, или моего, пожалуй, еще более любимого Паскаля, или же моего самого-самого любимого Вольтера (как видите, все мои любимые авторы французы, среди нет ни одного немца), то я могу сделать это прямо здесь, на моей скамье, наиприятнейшим образом и с отменной пользой для себя. Зал Бордоне — это мой рабочий кабинет, мой читальный салон. А если мне захочется выпить глоток воды, достаточно попросить Иррзиглера, и он принесет мне стакан воды, мне не придется даже подниматься с места. Нередко люди удивляются, видя, как я здесь сижу, почитываю Вольтера или попиваю воду из стакана, они удивляются, качают головой и идут себе дальше, приняв меня едва ли не за тихого сумасшедшего, которому дирекция позволяет подобные вольности. Дома я много лет ничего не читаю, а здесь, в зале Бордоне, я прочитал уже сотни книг, впрочем, это не означает, что каждая книга прочитана от начала до конца; я вообще за всю мою жизнь не прочитал до конца ни одной книги, мой оригинальный способ чтения состоит во вдумчивом перелистывании, то есть я предпочитаю перелистывание страниц их прочтению и иногда перелистываю десятки, даже сотни страниц, прежде чем прочитать хотя бы одну-единственную. Зато уж если читать сию единственную страницу, то я люблю читать ее так вдумчиво, как обычно этого не делает ни один даже самый заядлый читатель. Я, видите ли, скорее листатель, нежели читатель, я люблю листать не меньше, чем читать; за свою жизнь я в миллион раз больше перелистал страниц, чем их читал, причем перелистывание доставляло мне столько же удовольствия и духовного наслаждения, сколько самое чтение. Ведь лучше прочитать всего три странички из четырехсотстраничной книги, но зато в тысячу раз вдумчивей, чем это делает обычный читатель, который глотает все подряд, не вникая в суть прочитанного, сказал Регер. Лучше прочесть всего дюжину страниц книги, но зато очень вдумчиво и тем самым проникнуть, так сказать, в суть замысла, нежели проглотить книгу целиком, как это делает обычный читатель, имеющий, в конце концов, о прочитанной книге столь же малое представление, как пассажир самолета о ландшафте, над которым он пролетает. Даже общие очертания остаются ему недоступны. Люди сегодня читают, будто летают, они читают все и не знают ничего. Я же, вообразите себе, как бы вхожу внутрь книги, обживаю ее, две-три странички, допустим, какого-либо философского трактата, словно это некий пейзаж, часть природы или же страна, государство, даже целый континент, да что угодно; ведь главное обжить открытый континент не вполсилы, по-настоящему, изучить его, исследовать, и лишь только после того, как весь континент, то бишь книга, обжита и исследована со всею доступной мне дотошностью, я смогу судить о ней в целом. Кто читает все подряд, глотая страницу за страницей, никогда ничего не поймет, сказал Регер. Совершенно ни к чему читать всего Гете, всего Канта, абсолютно не нужно читать всего Шопенгауэра; достаточно нескольких страниц из