Однако доктор Менандре Гимараэнс, знаменитый врач, специализировавшийся на сердечных болезнях, на прием к которому Васко не раз водил хрупкую Дороти, разочаровал их.
— Здоров как бык, — сообщил доктор Менандро делегации друзей, — сердце, как у мула. Умрет от старости, как его дед. Ваша догадка — самая что ни на есть чепуха.
— Черт возьми! — воскликнул капитан Жорж Диас Надро. — Я должен найти причину его страданий, И держу пари, что найду.
— Таково, должно быть, свойство его натуры, и нечего беспокоиться, философствовал врач, для которого существовали только телесные недуги.
— Я не могу видеть, когда человеку грустно. А тем более моему другу.
И тут началась «эпоха большого допроса», как выражался Жеронимо. Встретившись с Васко, капитан Жорж начинал зондировать почву, он заговаривал о самых различных делах, пытаясь добиться признания.
Он расспрашивал друга о его детстве и юности, о работе в конторе, о поездке в качестве коммивояжера, о первых увлечениях, о его планах. Начальник порта не удовлетворился тем, что удалось вытянуть из Васко, Он встретился с Менендесом, со шведом Иоганном, по–прежнему влюбленным в Сорайю, добрался даже до старого негра Джованни, с которым имел длинный разговор. Но все расследования оказались напрасными и не дали никакого результата. Никогда Жорж не встречал человека, у которого было бы больше причин чувствовать себя веселым и совершенно счастливым. Так какого же черта он грустит?
Но все тайное в мире становится в конце концов явным, и любой даже самый строгий секрет рано или поздно оказывается раскрытым. Так и случилось. Тайна была раскрыта во время грандиозной попойки по случаю дня рождения лейтенанта Лидио Мариньо, а также его помолвки. Днем, на семейном празднике, лейтенант был помолвлен с дочерью одного фазепдейро с юга штата, свадьба была назначена на декабрь.
Пить начали рано, еще до церемонии сватовства.
За ужином, устроенным тестем в особняке на Кампо–Гранде, пили португальское вино и французское шампанское. Потом большой компанией отправились в пансион «Монте–Карло». Там салон был украшен вымпелами из шелковой бумаги, женщины разряжены, гарсоны и оркестр на местах. Не было только посетителей. Карол — какое трогательное доказательство дружбы! — отказала в этот вечер всем другим клиентам и предоставила свой пансион лейтенанту и его друзьям.
В связи со столь важным событием компания значительно расширилась. Пришли офицеры 19–го батальона, из управления порта, военной полиции, коллеги Лидио по службе во дворце. Капитан Надро обошел все пансионы и собрал знакомых девиц лейтенанта, желая сделать ему сюрприз. Всем этим женщинам он назначил встречу в пансионе «Монте–Карло», а также пригласил туда и некоторых других, в том числе мадам Лулу, которая была уполномочена произнести в честь Лидио речь на самом чистом французском языке.
Жорж и Васко руководили приготовлениями к пиру, они хотели устроить нечто невиданное, превзойти любое прежнее празднество. Когда они пришли на ужин по случаю помолвки, то были уже сильно навеселе, капитан смеялся без конца, коммерсант хмурился, как обычно; когда много пил.
Это был действительно несравненный праздник, памятная оргия, попойка, которая должна быть записана в анналы города, ибо на рассвете мужчины и женщины в весьма нескромных одеяниях устроили на потеху запоздалым прохожим шествие по Театральной площади на глазах у сторожей и полицейских, которые не смели ничего предпринять. Только сумасшедший решится запретить оригинальную манифестацию, если во главе процессии, распевая гнусавым голосом, шагает с бутылкой шампанского в руке сам доктор Жеронимо Пайва, племянник губернатора!
В разгар праздника, после того как мадам Лулу продемонстрировала канкан и все были оживлены как нельзя более, Жорж шепнул полковнику Педро де Аленкар, указывая на Васко, грусть которого усиливалась с каждым бокалом:
— Сейчас я возьму быка за рога, этот негодяй скажет мне наконец, что с ним такое…
Он отстранил мулатку Кларисе, устроившуюся было у него на коленях, взял Васко под руку и отвел в, угол:
— Сеньор Араганзиньо, сегодня ты мне скажешь, что за гадость у тебя на душе. А ну, открывай рот и выкладывай все.
— Что?
— Все! Что бы это ни было — женщина, или болезнь, или угрызения совести! Я хочу знать, какого черта ты все время грустишь!..
Васко смотрел на друга и видел в его глазах верность, сочувствие, живое участие: начальник порта был хороший человек.
— Да в сущности ерунда, но меня это угнетает, не дает покоя и я не могу забыть…
— Что?
Наступал кульминационный момент. Жорж совершенно протрезвел.
— Я не такой, как вы, я не…
— Что, что?
— Я не равен вам, понимаешь?
— Нет…
— Видишь ли, ты — начальник порта, офицер, капитан… Педро полковник; Жеронимо — доктор; Лидио — лейтенант… Ну, а я? Я никто, пустое место, сеньор Васко, сеньор Араганзиньо и только. У меня нет звания. — Васко посмотрел на капитана и расстегнул ворот: он задыхался. Сеньор Васко… Сеньор Араганзиньо… Каждый раз, когда я слышу, как меня называют, что–то словно давит на сердце, я ощущаю — Что за глупости, мой милый! Я никак этого не ожидал. Можно было предположить все что угодно, вплоть до того, что ты совершил преступление, мало ли что случается… Но только не это! Страдать оттого, что у тебя нет звания, нет, этого я никак не думал.
— Ты не знаешь, что это значит…
— Вот так штука… А мы как–то раз говорили, и вышло, что каждый из нас согласен поменяться с тобой, отдать свое звание и свое положение… Вот ведь как бывает на свете…
— Вы не знаете, что значит проводить время в компании полковников, капитанов, докторов, а самому быть ничем…
Капитан вдруг принялся хохотать, казалось, он снова опьянел.
Он смеялся без умолку, будто Васко рассказал ему невообразимо смешную историю. Коммерсант обиделся:
— Значит, ты спрашивал, только чтобы посмеяться?..
Он хотел уйти, но капитан удержал его за рукав.
— Сядь, сеньор дурачина, — он с трудом сдерживал смех. — Так значит, если ты получишь звание, кончится вся эта меланхолия и ты перестанешь постоянно ходить с угрюмой физиономией?
— Ну какое звание я могу получить в моем возрасте?
— Я тебе добуду звание.
— Ты? — спросил Араган с недоверием: он вспомнил, что Жорж — любитель мистификаций.
— Именно я. Можешь быть спокоен.
— Ради бога, Жорж, прошу тебя об одном: смейся надо мной, издевайся как хочешь, только не шути с этим. Прошу тебя…
Он был серьезен и взволнован. Начальник порта покачал головой и взглянул на Васко голубыми глазами.
— Не будь глупцом! Неужели я стану смеяться над страданиями друга? Я сказал, что достану тебе звание, — и достану. Я говорю серьезно. Сегодня праздник, будем пить. А завтра поговорим. Я устрою твое дело.
Назавтра в полдень капитан прислал к Васко матроса с запиской, приглашая его зайти в управление порта. Коммерсант еще спал, разбитый после вчерашней попойки. Только Жорж обладал такой потрясающей силой и был в состоянии, легши спать на заре, явиться в управление к началу работы выбритым, улыбающимся, словно он проспал двенадцать часов подряд.
Васко быстро поднялся — он вспомнил вчерашний разговор. Какое же именно звание столь торжественно обещал ему Жорж? Он все еще опасался, что это обман, однако Жорж говорил серьезно, такими вещами капитан не стал бы шутить. Тем не менее Васко не представлял себе, каким образом Жорж думает помочь ему: в конце концов ведь титулы и звания не валяются на улицах под ногами.
В управлении порта он застал полковника Педро де Аленкар. Полковник обратился к Васко:
— Что за чепуха, сеньор Васко…
Васко смутился.
— Я не виноват. Я не хочу думать об этом и все–таки думаю, не хочу огорчаться, а сам огорчаюсь…
— Я тебе добуду звание, — подтвердил еще раз Жорж. — Что скажешь о звании капитана дальнего плавания? Знаешь, что такое капитан дальнего плавания?