— Откуда ты знаешь ее?
— Как же, Сарет? — удивилась она с легкой обидой в голосе. — Я же должна все знать про своих детишек.
— Откуда ты знаешь меня?.. — его голос дрогнул на последнем слове «меня».
— Сарет…
— Ответь.
— Я твоя мама. Ты забыл меня?
— Нет, — покачал головой Сарет, хотя его и так легонько покачивало из стороны в сторону. — Ты не моя мама. Не лги мне. Кто же ты? И чего ты хочешь от меня с Виктой?
— Я хочу защитить вас от ужасов этого места. Мое материнское чувство вопиет от тех кошмаров, которые вас мучили все это время. Теперь я буду охранять вас и мы, наконец, воссоединимся. Дома.
— Нет, — снова покачал головой Сарет. — У нас нет настоящего дома, и никогда не было. Ты хочешь съесть нас.
— О, Сарет. Нет!
— Да, — кивнул он. — Это место пожирает своих гостей. И ты тоже порождение этого места.
И тут Сарет почувствовал неожиданное облегчение. Его грудь была свободна. Он был свободен, как птица. Ветер взвыл от боли почти по-человечьи. Или это, в самом деле, был ее отчаянный крик? А Сарет не проронил ни звука, пока падал на иглы.
Он почти коснулся их, когда та, что называла себя матерью, подхватила его и снова подняла к небу. Сарет даже не успел испугаться. Ему по-прежнему казалось, что он видит странные грезы.
Снова оказаться в ее лапах было очень больно, и он застонал, когда она начала подниматься выше и выше, прочь от ключей земли. Но напороться на иглы было бы, наверное, больнее. Он чувствовал себя безвольной куклой, с которой никак не могут наиграться. Сначала Лес, а потом вот эта…
— Зачем?.. Зачем ты говорил эти обидные слова?..
Сарет промолчал. Что он мог сказать и откуда мог знать, как она отреагирует на правду?
— Больше никогда, — грозила она. — Больше никогда не повторяй их! Ты убьешь меня, сын.
— Прости, но я не твой сын, — продолжал Сарет раздражать ее, сам не зная зачем. Он говорил правду — мамы всегда заставляют говорить правду. — Я не знаю, кто ты. Я даже не вижу тебя, чтобы признать в тебе свою мать.
— Тебе мало моего голоса? Сам знаешь, что твои уши давно узнали меня. Сарет… Сарет… Знакомый, да? Разве нечто внутри все еще сопротивляется…
— Нет, — упорствовал он. — Это имя дала мне Викта, а я придумал имя для нее. Моя настоящая мать знала мое настоящее имя. Если она успела его придумать.
— Твое имя Сарет. И я принимаю это имя.
— Твое дело, — сдался Сарет. — Долго еще лететь? Я устал.
— Почти на месте. Если ты заснешь, то мы прилетим быстрее. Спи. Хочешь я спою тебе колыбельную?
— Нет, не надо. Я не настроен на то, чтобы спать сейчас. Ты правда хочешь найти Викту?
— Я уже сказала тебе — да, мы ищем Викту. Она где-то неподалеку. Тоже ждет нас.
— Хорошо, если так. А как ты нашла нас?
— Проще — ты нашел меня. А я последовала за тобой сюда, чтобы защищать.
— Как так?
— Ты все забыл? Ты вызволил меня из заточения.
Они начали снижаться. Иглы приближались, и Сарет уже испугался, что он сейчас врежутся в них, но «мама» резко взмахнула крыльями и замерла в воздухе. А потом начала плавно спускаться, умело уворачиваясь от колючих лап рефов. Все ниже, пока снежное покрывало не бросилось точно под его босые ноги. Нет, снова туда, снова к этому страшному холоду! Хотя в парить наверху было не легче.
Она зависла над землей и мягко спустила его на землю. Стопы утопли в сугробе по щиколотку, и Сарет бессильно упал на четвереньки. Снег. Еще не успел соскучиться по его острым зубкам? Вот и я, твой любимец.
Сарет зачерпнул горсть снега и обтер им лицо. Холод был настоящий. Он вернулся к нему и подсказал, что происходящее было вовсе не сном. Странно. Очень странно. Сарет поднялся и сел, поджав под себя ноги. Холодно, но он все еще живой. Надолго ли?
Он огляделся, и все виденное им недавно, вновь показалось ему сном. Полет в когтях невидимой твари? Мать, нашедшая потерянных детей? Чушь. Лес кругом и только он его единственный спутник. Мальчик — один-одинешенек в Дикой Тайге, он никогда отсюда не выберется. Сарет просто сморило от упадка сил и он проспал до рассвета. И вот он снова на ногах и может продолжать свой бессмысленный поход.
Тогда почему он еще жив? Почему не замерз, почему еще дышит? Снежная пелена по сторонам нетронута. Где его следы? Ручей недалеко — шум воды доносился сквозь шепот ветвей и ветров. Лес постепенно открывался перед ним, где-то далеко за деревьями сонно поднималось солнце.
— Сюда, дорогой. Как здесь интересно…
Сарет вздрогнул и его взгляд заметался по сторонам. Где? Где она? Пустота вокруг.
— Я здесь, посмотри наверх.
Сарет подчинился, но не смог различить над собой ничего кроме легонько покачивающихся ветвей и россыпи подслеповатых звезд над ними.
— Куда ты меня принесла? — спросил Сарет. Он начал дрожать. Как же холодно ночью…
— Сейчас, еще немного дальше, — ответила та, которую он не мог различить во тьме.
— Я не выдержку…
Холод упал на него лавиной, коршуном набросился на жертву и начал методично отдирать теплый кусок мяса за куском, оставляя лишь замерзшие кости и боль. Сарет обнял себя, вцепившись ногтями в кожу, но не смог унять дрожи.
— Дальше Сарет. Ты на верном пути, иди вперед и ничего не бойся. Я отойду ненадолго, но ты скоро услышишь.
Его окутало теплым дыханием, кости немного расслабились. Нечто над головой резко поднялось в воздух и окружающие ветви в панике затрепетали. Потом утихли и вновь осмелели. Снова начали нагонять на него медленную, трескучую смерть.
Сарету ничего не оставалось как идти в указанном направлении. Нет, это явно какой-то странный сон. Его больной мозг перед смертью решило поразвлечься и просто играет с ним фортели. А сам Сарет сейчас лежит в снегу, а мороз вгрызается в его кости. Все эти голоса — лишь трюки умирающего мозга. Вскоре это закончится. Скоро, Сарет, скоро. Просто вперед. Ты же ничего не теряешь.
Снег хрустел под его ногами, ледяные пальцы дергали его все настойчивей. Десятки, сотни колючих ручек. А потом они обратились одним сплошным покрывалом, которое не давало вздохнуть.
Звон воды приближался. Это явно был не ручей, а что-то покрупнее. Река? Да, а что же еще. Еще пара сотен шагов и он увидит волны и пенящиеся берега. Ну, хоть какое-то облегчение. Когда он камнем рухнет в воду — больно будет лишь мгновение.
И когда в предрассветной дымке он уловил блеск бурных волн, лес сотряс страшный, истошный женский крик, от которого его сердце сделало кульбит в груди и затихло от страшного чувства. Узнавание. Викта.
Крик парализовал его. И сразу же выбросил из оцепенения.
Сарет сломя голову бросился вперед, уже напрочь забыв про холод, усталость и колючие кусты. Крик звучал вдалеке — кошмарная мука и страдание, но с каждым шагом становился сильнее. Он заставил забыть обо всем — только бежать навстречу самому страшному. Сарет жаждал увидеть ее хотя бы одним глазом и одновременно страшно боялся увидеть воочию, из-за чего его сестра захлебывалась криком.
Это чувство было словно гвоздь в сердце. Простая мысль — ты опоздал.
Когда крик оборвался, Сарет от неожиданности чуть не споткнулся и не ухнул лицом в снег. Пробежал несколько шагов и остановился, озираясь по сторонам. Она кричала и кричала, но лишь в его висках — на деле Лес возвращался к своему обычному мрачному умиротворению.
Где? Где же ты, сестренка? Крикни еще! Горькая ирония — ее страдания были единственной ниточкой, способной направить его на верный путь. И он потерял ее. Где же?..
Сарет побрел в прежнем направлении, надеясь найти сестру очень скоро.
Или хотя бы тех, кто мучил ее.
Река гремела и поблескивала впереди. Сарет дышал с хрипом — еще немного и он доберется до берега. Где же ты, Викта? Подай хоть звук, если можешь.
Отдаваясь панике, он вновь припустил и бежал, пока не ударился о крутой берег, как о непреодолимую преграду. Темные волны пенились, рвались и неслись, пропадая за поворотом. Неужели дальше — на том берегу?..
Или где-то позади?
Сарет оглянулся — ничего кроме деревьев и отчаяния. Почему? Почему он не бежал быстрее, чтобы успеть до того, как она замолкнет? Почему так долго жалел себя и шел так медленно, а не послушался «маму» и не побежал сразу. Тогда он хотя бы точно знал…