— Скотина… — прошипел Крес. — Если Мерай узнает, чем ты тут занимаешься…
— Даже мучать тебя скучно — все равно огрызаешься, — закатил глаза Клод. — Но не обольщайся. Когда я поработаю над тобой подольше, ты сапоги мне будешь вылизывать. Если у тебя будет чем.
— Я закончил, — сказал Кай, отряхивая руки о штаны.
— Отлично, — вздохнул Клод, снова подошел к столу и открыл черный том.
— Следующие подойдутеще нескоро, — заключил он, перевернув несколько страниц. — На сегодня, пожалуй, достаточно. Мороев кормил?
— Д-да, — Кай покраснел до ушей.
Клод рассмеялся.
— Да, точно, как я мог забыть, — и он стрельнул насмешливым взглядом в Креса.
— А что делать с ней? — Кай ткнул пальцем в Аду.
Клод снова посмотрел на Креса и улыбнулся.
— Только прикосн… — начал было Крес, но «пальцы» снова сжались, и он закричал.
— Второго нейзера она уже едва ли не вынесет, — рассудил Клод, пока Крес пытался справиться с болью. — Только зря потратим время и силы. Брось мороям.
Несмотря на боль, Крес рвался из силков изо всех сил, но те затягивались только туже. Перед глазами плыли алые пятна, легкие горели от невозможности сделать еще один вздох. Даже Клод опешил, когда Крес смог таки сдвинуться с места. Кай замешкался на полпути к девушке.
— Вот чего-чего, а бараньего упрямства в тебе сколько угодно, — прокомментировал вампир усилия Креса подняться с колен, но тот уже бросил очередную попытку встать, и пополз, раздирая ногти о каменный пол.
— Хватит уже ползать на брюхе! — сморщился бель. — Имей хоть каплю самоуважения.
Он поднял руку и сжал кулак. Крес захлебнулся криком, но не остановился. Это было очень больно, но он все-таки переборол магическую хватку. Поднялся на ноги, чувствуя, как трещат кости, и медленно пошел в их сторону. Кай смертельно побледнел и ошарашенно посмотрел на своего учителя.
— Наверное, рвется помочь нам, — улыбнулся Клод и щелкнул костяшками. — Что ж…
Дальше Крес не пошел, не смог. Как ни пытался, «пальцы» связали его по рукам и ногам.
Следующий шаг он сделал уже не по своей воле, и для него это было самое страшное. Его направили, и Крес застонал от отчаяния. Напряженный, как струна, чужое тело подошло к Аде и подняло ее на руки. Девушка оказалась почти невесомой — кожа да кости. От нее шел жар, она была мягкой и податливой игрушкой.
— Пойдем, — махнул рукой Клод и двинулся в сторону галереи. Кай, опасливо косясь на Креса, посеменил следом.
Путь до зала с колодцами показался Кресу целой жизнью. Он просил Клода остановиться. Он молил о прощении. Кай смотрел на него круглыми глазами, когда Крес, обливаясь слезами, унижался перед вампиром, который за всю дорогу даже не обернулся.
И вот черный, плотоядный провал уставился на новое кушанье, которое Крес несет тварям, обитавшим в колодцах. Но Крес не видел ничего кроме нее.
Найти и потерять.
До колодца осталось шагов шесть. Шесть ударов сердца.
Один, и стук отдавался у Креса в висках набатом.
Второй, и весь мир для него сжался до одного худенького и белого тела.
Третий, и…
— Кай, позвони. Пусть просыпаются, — сказал Клод, приваливаясь к стенке.
Четвертый, и…
Клод ждал, пока Кай позовет чудовищ к позднему ужину.
Пятый, и…
— Эмм… — пробормотал Кай, роясь по карманам. Слишком долго.
Шестой, и в голове не осталось места сомнениям.
Кай рылся в карманах. Клод начал беспокоиться.
Седьмой, и Крес сделал шаг навстречу плотоядной тьме.
Глава X. Дети Альбии
Сумка показала дно.
Они уже давно не удивлялись шуткам, которыми одаривал их Лес, но не ожидали, что еда выйдет так скоро. Вторая сумка уже давно пустым мешком весела за плечами Викты. Как они не старались растягивать каждый кусочек, еда таяла на глазах. В отличие от Леса, который тек и тек впереди них, как бесконечное серое море. Иногда казалось, что кто-то втайне пожирает их запасы, пока они пытаются не утонуть в этом омуте из глубоких сугробов и темных ночей.
Дни тянулись сплошным бесцветным маревом, и Сарет давно забыл считать дни, с тех пор как они преодолели реку и покинули окрестности мертвой деревни, так поразившей Сарета ловкостью лесных жителей, которые умудрились построить свои неказистые домишки на такой высоте.
У него голова закружилась при одном взгляде на эти пирамидки из домов, которые зачастую вырастали один из другого, обвивали стволы высоченных рефов и приземистых шинка. Свисали с веток, словно виноградные гроздья. Викта тянула его прочь, не забывая рассказывать об ужасах, которые ей пришлось пережить в этих стенах, но Сарет все равно решился подойти поближе и осмотреться. Залезть по лестницам и побродить по подвесным мосткам и поискать еще что-нибудь, что помогло бы им в пути, почему нет? Он бы точно затащил свою сестру наверх, если бы из окошка одного из подвесных строений им не мигнул огонек и до их ушей не донеслись грубые голоса, заставившие их ринуться наутек. Они быстро отыскали небольшой мостик и, взявшись за руки, пересекли бурный поток, и снова бросились в объятья Леса. Дальше в глухую неизвестность.
Недели, наверное, прошли с тех пор, когда он позволил сестру увести себя от беды, которая кричала и кричала им в спины. Казалось, больше.
Короткие дни и бесконечные ночи текли унылым, серым калейдоскопом. Один бледный рассвет неизменно походил на другой, и чем дальше раскручивался пергамент времени, тем меньше оставалось поводов поверить в то, что удача благоволит им, и они еще увидят перед собой что-то кроме опостылевших рефов, занесенных снегом. Силы были на исходе. Еда заканчивалась. Лес нет.
Скупая беседа оставалась единственным занятием, которым они скрашивали тяжелые и однообразные дни, но, стоило Сарету только приоткрыть и бросить пару оптимистичных фраз, ему не удавалось выдавить из себя ни одной связной мысли. Казалось бы, за последние месяцы разлуки (он не давал себя права даже заикаться о том, что они с сестрой не виделись годы) от тем для разговора не должно быть отбоя, но от чего-то ему было страшно даже повышать голос, а шептать в ухо Викте ему не хотелось. Еще что-то мешало и давило на него, заставляло унять жажду раскрыть душу перед той, кто всегда был самым близким человеком на свете, отвернуться и зарыться во сны. Сестра тоже страдала от этого чувства и только крепче сжимала его ладонь в ответ на него невеселые взгляды.
Ни звука — потом, потом. Лес слушает. Он всегда нас слушал и будет слушать, затаив дыхание. Здесь у каждого кустика и травинки есть уши, и они шепчут, повторяют каждый вздох, а он упивается каждой нашей мыслью. Ему больше нечего делать в своей вопящей тишине.
Так что помолчим еще немного.
* * *
Утром, едва из тьмы показались сизые черты ненавистной чащобы, Сарет вылез из-под плаща и на цыпочках прокрался к дереву, которое присмотрел еще накануне вечером. Он долго не мог заснуть и посматривал на его высокий ствол и думал, пока ночь не скрыла его, смазав все густыми тенями, а усталость не сомкнула веки. Из сонных миражей он выплыл уже на рассвете. В голове звучала единственная мысль забраться на это проклятое дерево.
Сарет потоптался немного у корней и, вдохнув морозный воздух, взялся рукой за низкий сук. Подтянулся, схватился за другой. Нога уже нащупала опору и толкнула его вверх. Это оказалось тяжелее, чем он рассчитывал, но размышлять дальше было некуда. Высота составляла уже два его полных роста, росла и росла с каждым движением.
Только не смотреть вниз и правильно ставить ногу!
Свежий ветер запустил в него свои прохладные пальцы, лишь взлохматив волосы. А ведь он может дунуть как следует и тогда… Вниз, нет? Пока Сарет отдыхал, вцепившись в ветку, перед глазами пронесся ночной полет и игольчатое покрывало, спеленавшее землю. В голову тут же пришла страшная мысль, что пока он сидел в Барандаруде, Тайга уже завоевала остаток света, и не было больше никакой Альбии. Нет абель-мерн Эль и абель Ро. Им с сестрой некуда возвращаться, ведь Лес поглотил всю землю, а наружу выплюнул только истлевшие кости.