— Как ты умудрился сбежать?
— Сбежал, — кивнул Ален. — Тот выродок, который держал меня на поводке, напился в хлам, так что я, прихватив кое-что из его вещичек, утек поскорей. Думал, наткнусь на кого-нибудь из наших, но никого так и не встретил. Лес холодный, тихий и пустой, словно Сеншес проглотил все звуки и запахи. Только иной раз… словно что-то воркует то слева, то справа. Смешки и шепот какой-то в голове, тьфу! И ветер этот проклятый… О, нет…
— Что такое?! Дай посмотреть.
— Да пошел ты в жопу, Крес, со своей заботой! — прошипел Ален, сверкая выбитыми зубами. На месте клыков, которые Ален когда-то ревностно отращивал, чтобы больше походить на абелей, зияли две черные дырки. Крес порадовался, что в свое время сам не стал тратить время на это веяние моды.
— Пошел ты на хер, подонок, шкура собачья, — плевался Ален. — И шлюха твоя нахер пошла! Посмотри что с моими пальцами!
— Тихо, дурак! А то привлечешь сюда того, кого не надо…
— Ты… мои пальцы, я не чувствую их… Ты со своей мандой тупорылой… — стонал Ален, щупая свои лодыжки.
Тут Ада икнула, неожиданно расплылась в дурашливой ухмылке и начала оглушительно хохотать, показывая пальцем на почерневшие ноги Алена. Девушка уткнулась лицом в плечо Кресу и заливалась радостным смехом, не забывая подвывать от восторга.
— Что ты смеешься, дура?! — прикрикнул на нее Ален срывающимся голосом. — Хочешь себе такие же, а? Сука ненормальная! Может, хочешь попробовать походить по лесу с одними тряпками на ногах, а?!
— Тихо, Ален, — поднял руку Крес. — Она не в своем уме и не понимает, что делает.
— Заткни ее, дуру, а то я за себя не отвечаю! — огрызнулся Ален.
Крес попытался неуклюже закрыть рот Аде ладонью, но она распалялась все больше. Вид Алена действительно представлял собой очень жалкое зрелище: в своей серой драной одежде он был похож на осунувшегося попрошайку. Перед глазами Креса на мгновение встал прежний Ален: высокий и подтянутый красивый, белозубый мужчина в мундире с иголочки. И толпы женщин вокруг него… Много же воды утекло за пару месяцев.
— Сука тупая, — бормотал Ален в бороду. — И ты идиот последний, раз связался с…
— Хватит, Ален.
— И куда ты направляешься? Зачем ты сунулся в это проклятое всеми богами место?
— Вот этого тебе знать не обязательно, — холодно ответил Крес.
— Секретничаешь? Ну и хер с тобой — секретничай… — мотнул головой Ален. — Все равно бегать вечно не сможешь. Может быть, я этого уже не увижу, но рано или поздно до тебя все равно доберутся. Абель Мерай постарается… Слышь? Есть у тебя чего пожрать?
Крес молча протянул ему котелок с остатками похлебки. Ален так же молча принял кушанье и принялся пить бульон через край. Выглядело это отвратительно, а для вечно щепетильного Алена, который не мог вытерпеть, когда другие едят курицу пальцами, было вовсе дико. Кресу внезапно стало жалко его и он протянул другу ложку.
— Когда я узнал, что ты сделал, я вначале не поверил, — сказал Ален, когда вылизал весь котелок дочиста. — Чтобы ты, Крес, мог пойти на убийство беля. И действительно смог убить его и так надругаться над его телом. Там же весь череп разбит в кашу и грудь разворочена… Зачем ты так? Что за чудовище в тебя вселилось?
— По-другому нельзя, — покачал головой Крес. — Он долго хотел умирать. Это было тяжело, убивать вампира…
— Вот теперь, когда ты сам признался, и теперь я не верю, — вздохнул Ален. — Так низко пасть. И ради чего?
— Заткнись, Ален, — процедил Крес. — Ты уже несешь невесть что.
— Она же тоже была его подстилкой, Крес, — Ален исподлобья глядел на ухмыляющуюся девушку. — Он драл ее, когда хотел, и пил ее кровь, когда хотел. На то они и носморхи — их специально дрессируют для этого. Чтобы они были, как вещи. За это абели им платят, как шлюхам. И играются с ними, пока не надоест.
— Не надо мне тут откровений! А если ты еще раз назовешь ее каким-нибудь не тем словом, клянусь, не посмотрю, что нас связывало эти годы. Убью и тебя тоже.
Ален тихонько засмеялся, опустив голову на грудь. Котелок выскользнул из его пальцев и упал в снег.
— Мы же к этому и идем, шажок за шажком, — вымолвил он наконец. — Ниже пасть ты уже не сможешь, чего тянуть, а? Уйти я уже вряд ли куда-то отсюда смогу, видал? — он поднял свою почерневшую ногу. — Да и окунаться с головой в твои авантюры у меня лично нет никакого желания. Для меня Крес умер давным-давно. Куда бы ты не тащил свою носморху, плевать мне. Ты тащишь за собой ее, как старуху с косой. Сея смерть и боль, Крес! И предаешь всех подряд. Тех выродков, я погляжу, ты тоже предал. Наверняка Мерай уже и камня на камне не оставила от той собачьей деревни, и черт с ней. И она пойдет еще дальше и убьет еще больше. Пока не дотянется до тебя и не заберет свой драгоценный камень и твою жалкую предательскую душонку.
— Ты закончил?
— Да пошел ты! — сплюнул он. — Знаешь, я думал, что ошибся. Все это просто какое-то безумие, и ты сбежал потому что испугался. Думал, что найдем тебя рано или поздно, и ты объяснишь это… как-то. И ты, может даже, заслужишь прощение, ибо не ведал, что творил. Тебя отошлют куда-нибудь на границу, и там ты и закончишь свои дни, искупая свой поступок кровью. Но когда я увидел тебя в той деревне среди этих выродков с луком в руках, как ты стрелял в своих бывших товарищей, я подумал, что мои глаза изменяют мне, а сам я сошел с ума. И я действительно чуть не повредился рассудком, когда в поруб пришел ты, стоял и смотрел, как меня пытали. Причем не как пленник, а как равный! Как равный этим сукиным сынам! Что они тебе могли такое пообещать, Крес? Что у них вообще есть, чтобы они могли тебя купить?
— Не неси чепухи, Ален, — отмахнулся от него Крес. — Я оказался в деревне так же случайно, как и ты.
— Но я-то лежал на полу зассанной, засраной темницы, а ты стоял среди них, как типичный собакоголовый! — крикнул Ален.
— Зато теперь мы сидим здесь с тобой и препираемся, как пара собакоголовых. И я бы не стал напрягать горло на твоем месте.
Крес хотел еще что-то сказать, но умолк. Они все умолкли, даже Ада. Все услышали знакомый звук, наполнивший каждого из них совершенно разными чувствами. Что-то рвалось и металось в воздухе, размахивая огромными кожаными крыльями. Крес похолодел, вскочил на ноги и принялся быстро затаптывать костер, но тут его взгляд упал на Алена. На бледном лице погонщика буквально расцветала надежда — бутон за бутоном. В последний момент, уже когда Ален раскрыл рот, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, Крес бросился на него и дал в зубы.
Ален захрипел и попытался оттолкнуть Креса от себя, чтобы смочь-таки заорать во всю глотку и позвать на помощь. Его немощное, уставшее тело словно налилось свинцом, и если бы Крес не навалился на него всем весом, погонщик осуществил бы задуманное.
— Заткнись… заткнись, дурак! — шипел Крес, все сильнее и сильнее сжимая ему челюсти ладонью. Пришлось даже пару раз приложить под дых.
Однако Ален не унимался. Вертелся под ним, как змея, кашлял и давился чем-то нечленораздельным. Его глаза, дышащие ненавистью к своему бывшему товарищу, налились кровью и вылезли из орбит. Он бил его по голове кулаками и старался убрать руки со своего лица. Они оба покатились по снегу, борясь друг с другом. Крес окончательно разозлился и, как следует, приложил его кулаком. Ударил еще раз в живот, но Ален впал в настоящее неистовство и больно схватил Креса зубами за пальцы. Тот раскроил губу до крови, чтобы не закричать на всю округу, вскочил и принялся охаживать Алена ногами, стараясь выбить из него всю жажду к сопротивлению. Ален коротко пищал и всхлипывал под каждым ударом сапога. Крес изошел седьмым потом и только тогда остановился. Ален лежал в снегу с разбитым лицом и скулил. Крес повернулся и стал топтать угли и забрасывать кострище снегом.
— Эээй! Ээээй! Сюда!
Крес заледенел, когда услышал за спиной жалобный усиливавшийся вой.