— Я уже отчаялась объяснять тебе, что нет у меня никаких трюков. Я чиста и открыта перед тобой и хочу только добра. Давай я сделаю еще один шаг навстречу — хватай свою непутевую сестрицу и усаживайтесь оба ко мне на спину. Полет будет долгим.
Сарет какое-то время молча смотрел на нее, обдумывая ее предложение. Чего это существо хочет на самом деле? И почему так много разговаривает, вместо того, чтобы просто уйти? Нелепица какая-то.
— Ну же, — босорка услужливо присела, подставляя спину. — Садитесь.
Викта — ни одной кровинки, грудь еле поднимается в такт слабеющему дыханию. Если он отвергнет предложение, то сестре не выкарабкаться. И дальше… Сарет боялся остаться один.
— Вот так. Вот так, — помогала она ему затаскивать дрожащее, мягкое тело на спину чудовищу. Сарет боялся сделать лишнее движение, страшно боясь разозлить босорку, но эта тварь вела себя как ручная.
— Теперь держи Викту покрепче, — сказала сущность. — А я буду держать вас обоих.
Сарет так и сделал, обнял Викту, обливаясь мурашами, прижал ее к себе как никогда не прижимал. Сущность обхватила его за талию своими хрупкими ручками, которые однако держали словно тисками. Не успел он додумать эту мысль, как босорка бодро подскочила и взмахнула крыльями. Земля заскользила под ними подобно гигантскому глобусу и вскоре утонула в переплетении ветвей — и дальше в седых облаках.
* * *
Солнце они встроили уже в воздухе, очертания Дикой Тайги распростерлись от горизонта до горизонта. Сарет не мог лишний раз не ужаснуться истинными размерами Леса, которых не смогло вместить даже открытое небо. Лесные угодья перекатывались под ними неспешно и величественно, словно были безбрежным черным океаном, из пучин которого они вырвались каким-то чудом.
Но на чудо он не надеялся. Сарет в очередной раз почувствовал себя куклой, с которой никак не могут наиграться вдоволь, и все таскают по комнатам, и треплют за руки, и бьют о мебель. Какой из него всесильный бель после всего этого? Он не смог сохранить ни Талант, ни единственную сестру. Даже из Леса выбраться не смог без вмешательства какой-то потусторонней сущности, которая на протяжении пары недель раздумывало — проглотить их сразу или еще немного поболтать про чувства и любовь.
Потом он увидел то, о чем больше не смел и мечтать — столб дыма, бьющий прямо в небо. Однако радость была лишь сиюминутным чувством. Плотный черный гвоздь был слишком огромным и жирным для следа приближающегося селения рок’хи.
— Что это?.. — прошептал Сарет, и скоро получил ответ на свой глупый вопрос.
Босорка словно услышала его вопрос и специально снизилась, чтобы Сарет мог как следует разглядеть выгоревшее, темное пятно, на месте которого когда-то была деревня полная жизни.
Картины разорения и войны еще не раз и не два представали их глазам, пока босорка простирала крылья над бескрайней Тайгой. Все больше черных столбов попадалось им на пути, и вскоре Сарет заметил на горизонте виновников этого праздника меча и огня. Сначала он слышал лишь протяжные, яростные крики, от которых у него в страхе замирало сердце, а потом разглядел и их хозяев. Кровожадные босорки вились вокруг дымного столба, словно мухи над кучей гнилья, на спине каждой сидел воин, ощетинившийся смертоносным железом, которое тоже жаждало крови.
Сарет не сводил глаз с пожарищ и не мог взять в толк — что происходит? Для чего здесь так много погонщиков? Он заерзал на месте — война. Настоящая война против выродков! Погонщики мстили за спаленные руки его сестры?! Нелепость, неужели ради двоих заблудших детей абели решились начать войну? Как бы нитсири не были важны для будущего Альбии, Сарет очень сомневался, что такое простое объяснение окажется верным. Что-то произошло, но что?..
Разоренная деревня навсегда укатилась за горизонт, а впереди уже показывались все новые выжженные пятна, вокруг которых вились плотоядные твари с погонщиками на спинах. За собой они оставлялись лишь смерть и запустенье.
Волнение и вопросы резали Сарета ножом, чем ближе они подлетали к границе Дикой Тайги, которая уже обозначалась вдали — лес сильно поредел и уже вот-вот готовился обернуться первыми приграничными селениями Альбии.
Как долго они оба отсутствовали, и что еще могло произойти за это время? Как их встретят и обрадуются ли, что они с Виктой вернулись домой?
Сарет запретил себе думать об этом. Они обязательно узнают об этом, но потом. Сейчас важно лишь одно — ее он крепко держал в объятиях. Ибо сам исход путешествия зависел от того, переживет ли сестра этот полет, сможет ли дотянуть до лекаря. И сможет ли этот лекарь вернуть Викту. Слишком много «ли», и так мало ответов.
За весь полет сестра даже не шелохнулась, и Сарет не мог даже проверить, билось ли еще ее сердце. Он сам чувствовал себя каким-то деревянным болваном, застыв на спине этого чудовища и не смея пошевелить даже пальцем, чтобы не упустить Викту.
* * *
Они опустились на землю Альбии на исходе этого длинного дня. Это было скорое, но крайне мучительное путешествие.
Сумерки уже окрашивали небо алыми и голубыми красками, когда Сарет спускал свою сестру со спины босорки, и только встав на землю обоими ногами, ощутил насколько вымотался. Все тело ломило и молило об отдыхе, который он не сможет себе позволить, пока не будет точно уверен, что сестра в надежных руках. Сначала он отнесет Викта в город, названия которого он не знает, и там перевернет все вверх дном, но найдет доктора. Он не мог мешкать — ворота вот-вот запрут на ночь, а оказаться под стенами с умирающей сестрой на руках было его самым страшным кошмаром.
— Постой! Ты обещал! — крикнула сущность ему в спину.
— Потом! — бросил он через плечо. — Некогда сейчас.
Каждое мгновение на счету. Отблагодарить ее он еще успеет. Один взгляд на лицо сестры заставил его прибавить шагу, почти побежать — слишком бледное, слишком безжизненное. Казалось, ее истощенная душа вот-вот выпрыгнет из груди.
Сеншес, он не может опоздать!
«Ви, не умирай. Ви, живи! Еще чуть-чуть!» — стучало его сердце, пока он приближался к зубчатой крепостной стене с сестрой на руках, а потом долбил в дверцу под воротами, когда оказалось, что ворота уже заперли на засов. Смотровое отверстие открылось, и наружу показалось щетинистое и подозрительное лицо стражника. Сарет сунул гарду меча прямо ему под нос. Замок щелкнул без малейших возражений, стражник расплылся в извинениях и даже показал дорогу к некоему мастеру Занда — фармацевту, врачевателю и алхимику. Сарет понадеялся, что в работе с рваными ранами он также хорош, как и в приготовлении микстур.
* * *
Мастер Занд, показавшийся на пороге богатого двухэтажного дома, оказался фосфером, и, судя по рукояти роскошного клинка, выглядывающего из расписных ножен, пользовался в городе особым расположением. Стражник стелился перед ним, краснел и бледнел от одного его взгляда, трясся так, словно перед ним предстала сама абель-мерн. Интересный персонаж. Даже в его глубоко посаженных глазах Сарет с трудом смог уловить ртутные отблески. Ппо незнанию легко было признать в нем просто молодого мужчину лет тридцати. Однако седина в волосах говорила о многом. Мастер Занд, похоже, даже и не пытался прятать ее под краской, как иные фосферы.
— Издеваетесь, что ли? — он обратился к стражнику, словно Сарета и не существовало на свете. — Поднимать меня из-за стола… ради этого вот? Пусть идет к цирюльнику, там ему помогут.
— Мастер, он… нитсири, — стражник замялся и оглядел пришельцев, точно увидел их впервые. Сарет загорелся негодованием и хотел уже разразиться бранью, но… в этих пахучих тряпках он вне всяких сомнений выглядел мерзостней любого выродка. Но гарда меча ответила за него, заблестев в его руке, когда скупо горевший фонарь стражника пододвинулся чуть ближе.
Жесткие глаза фосфера буквально раздели Сарета. Зрелые, слишком циничные для такого молодого лица. Потом алхимик посмотрел на Викту, подошел, откинул край плаща, оценил, бросил обратно.
— Ладно, заноси, — ответил он и отпустил стражника. У Сарета все бурлило внутри, грозило прорваться наружу, но он решил смолчать. Пока смолчать.