Простодушный помещик-коллекционер, часто даже не видя, понаслышке, покупал картины, и антиквары, иностранные и русские, широко пользовались его щедростью. Вообще, как мне кажется, сильно преувеличено мнение об огромном количестве старинных картин, находящихся в России. В русских имениях, за редкими исключениями, всё — посредственные копии или работы третьестепенных мастеров. Почти все лучшее либо вывезено в Москву и Петербург, либо, еще чаще, продано заграничным скупщикам, которые со времен освобождения крестьян и оскудения помещиков партиями вывозили русские сокровища в Европу. Грустно и больно теперь за ушедшие так нелепо богатства, грустно, и мало надежды на то, что кто-либо из современных помещиков станет тем меценатом, какие бывали у нас прежде. И еще грустнее, что все это было почти что вчера, назад менее чем полвека.
Что же касается до оставшихся картин, то их очень немного. Даже в шереметевских подмосковных их почти нет, вполне первоклассных картин нет даже в Архангельском — в лучших пригородных дворцах-имениях.
Из картин можно, однако, отметить недурного «Курильщика» Брауера, «Портрет дожа» неизвестного венецианца XVI столетия и «Младенца Иоанна» миланской школы в типе Луини[57] (в Елизаветине В. Н. Охотникова), картину мастерской Рубенса[58] (в Рябово В. П. Всеволожского), хорошего Кастильоне «Пастух с овцами» гр. Ротари и Паламедеса[59] в Петровском под Москвой; три отличных [работы] Гюбера Робера в Богородицке Тульской губернии, картины в Козацком, в Яготине… Вот все немногое, что известно, хотя очевидно, [что] этот краткий перечень не касается десятой доли находящихся в имениях картин. Но все же весьма характерно то незначительное количество хороших произведений, которое приходится на множество посредственных и явно скверных. Зато замечательны в русских усадьбах портреты предков. Даже при продаже почти всего убранства комнат иногда сохранялись в семьях изображения близких, и до сих пор можно найти почти во всех помещичьих семьях работы лучших русских портретистов. Великолепные портреты членов голицынской семьи находятся в подмосковных Дубровицах, в Больших Вязёмах князя Д. Б. Голицына, в Петровском, в Андреевском Владимирской губернии у графини Е. А. Воронцовой-Дашковой, в Ивановском Курской губернии, в Яготине, в Гомеле у княгини И. И. Паскевич, в Покровском-Стрешнево[60]. Лучшие русские мастера и иностранные художники во множестве писали прежних помещиков. Грустно отметить, что очень часто в семьях даже не знают, кто тот или другой «дедушка» или «бабушка», висящая на стене, и путают не только художников, писавших их, но и самих изображенных. Но приятно, что хотя бы под чужим именем, но дошли до нас прежние люди в портретах старых мастеров.
ИСКУССТВО КРЕПОСТНЫХ
Русский помещичий быт неразрывно связан с крепостной Россией. Своеобразная поэзия усадебной культуры — острая смесь утонченности европейцев и чисто азиатского деспотизма — была мыслима только в эпоху существования рабов. И год освобождения крестьян, естественно, должен считаться годом гибели крепостных традиций в истории русского искусства. Со свойственной русскому человеку сметливостью, под страхом смертельной порки крепостные по приказанию барина мгновенно превращались в архитекторов, поэтов, живописцев, музыкантов и астрономов. Конечно, в этом превращении зачастую была огромная доля комизма, и «искусство по приказанию» было часто не только посредственно, но и прямо плохо. Но самое курьезное, что средний уровень художественных вкусов крепостной России был все же несравненно выше последующего «свободного» творчества. Объясняется это именно тем, что в художники назначались люди из простой среды, а не «полуинтеллигенты», как это было после. Простой же русский крестьянин одарен от природы не только сметливостью, но и особым, совсем бессознательным, но неизменно верным пониманием красоты. Недаром же кустари, еще не испорченные городскими науками, создали подлинно прекрасные ремесла. Вторая причина — это наставники, руководившие начинающими художниками. Огромное количество иностранных живописцев и архитекторов, живших в России, разбрелось по бесчисленным поместьям и создало свой кадр подмастерьев, из которых многие со временем сделались настоящими художниками. Так, например, известно, что Кампорези был у Апраксиных «министр всех ольговских построек»[61], а у графа Орлова в его подмосковной Отраде находился садовник Питерман, живший с 1780 года шесть лет в имении[62], и оба, несомненно, могли создать школу среди своих помощников крепостных.
57
Первые две были на выставке, организованной в 1908 году редакцией журнала «Старые годы». «Курильщик» считался за работу школы Брувера, но по более внимательному рассмотрению весьма вероятно, что это произведение самого мастера, но несколько пострадавшее от реставрации.
58
Эскиз Рубенса к этой картине находится в музее Прадо, в Мадриде. А. Розенберг по поводу этой композиции Рубенса говорит: «Es sind Vorbilder zu Wandteppichen, die die Infantin Isabella bei Rubens bestellt hatte, шп sie dem Klarissenkloster in Madrid zum Geschenk zu machen. Rubens fertigte die Skizzen, von denen sich einige em Prado-Museum in Madrid erhalten hatte, und danach nlhrten seine Schuhler die grossen Bilder aus, die den Teppichwerben als Kartons dienten. Die ganze Reihe bestand aus 15 Stuck»[* Это образцы гобеленов, которые инфанта Изабелла заказала Рубенсу, намереваясь подарить их монастырю св. Клариссы. Рубенс подготовил эскизы, и некоторые из них приобрел музей Прадо в Мадриде, и по ним были изготовлены учениками копии более крупного масштаба, заменившие картоны при изготовлении гобеленов (нем.).]. См.: Rosenberg A. P. P. Rubens. Stuttgart und Leipzig, 1905. S. 489. Воспроизведенная при книге картина музея Прадо вполне сходится с картиной В. П. Всеволожского. Всего вероятнее, что это одна из больших композиций, скопированных в ателье Рубенса его учениками для изготовления по ней гобеленов.
60
Здесь находятся, между прочим, интереснейшие портреты графов Матюшкиных работы Гловачевского, о которых мы дадим специальную заметку.
61
Рассказы бабушки. Из воспоминании пяти поколении, записанные и собранные ее внуком Д. Д. Благово. СПб., 1885. С. 268.
62
Орлов-Давыдов В. П. Биографический очерк графа Владимира Григорьевича Орлова. Т. 1. СПб., 1878. С. 3.