А вот Крестовский остров. «У самого моста находится павильон княгини Белосельской[138], в саду, содержимом не очень старательно. Тут некогда были катальные горы и карусель, где на деревянных оседланных конях вертелась молодежь, вооруженная шпагами, на которые ловили кольца. Противоположный берег необыкновенно живописен: там дача графини Лаваль[139] с прекрасным садом; рядом на берегу — красивая дача обер-егермейстера Д. Л. Нарышкина[140], где некогда гремела превосходная роговая музыка, удивлявшая иностранцев. Подле — величественная Зиновьевская дача, окруженная садом, в котором так много липовых и каштановых деревьев. Дача эта ныне принадлежит г-ну Кожину»[141].
О нарышкинской даче на Крестовском граф В. Соллогуб рассказывает: «Летом Дмитрий Львович жил на Крестовском острове, и нас иногда возили к нему как к дедушке и моему крестному отцу. За столом служили целые толпы раззолоченных арапов, блестящих егерей и разных официантов. В саду играла знаменитая роговая музыка, оркестр звучности очаровательной, но мыслимый только при крепостном праве. Он состоял из 40 медных инструментов разных объемов. Каждый инструмент издавал только один звук. Сорок звуков разнородных по трехоктавной лестнице с полутонами, как фортепьянные клавиши, допускали модуляции во всех тонах и духовые, как бы воздушные, гармонии. Такая живая шарманка с ее эоловыми дуновениями внушала восторг. Но какова же была участь музыканта, имевшего по расчету свистеть в неизменную дырку неизменную нотку. Рассказывают, что два члена этого диковинного оркестра попались в полицию. На вопрос, кто они такие, один отвечал: «Я нарышкинский «Ц»; другой отвечал: «Я нарышкинский «Фис»[142].
Но и на Петергофской дороге в царствование Николая Павловича остались следы прошлого. Стояли еще дачи «Ага!» и «Ба! Ба!», принадлежавшие первая Льву, а вторая — обершенку Александру Нарышкину. «Обе имеют огромные сады, — пишет Бурьянов в 1838 году, — с широкими рвами, островами, холмиками, гротами, храминами, мостиками, руинами, беседками, качелями, прудами, ручейками и зверинцами, где некогда содержали зверей редких и драгоценных. Прежде сады эти были непременным местом воскресного гулянья публики петербургской, ныне же они посещаются большею частью особами, живущими на соседних дачах»[143]. Тут же была дача князя Щербатова, купленная в 1832 году и перестроенная; теперь в ней помещается Больница Всех Скорбящих.
Еще красивее была дача Мятлева Новознаменское, где еще в 1889 году существовало все внутреннее убранство.
«Дача В. И. Мятлева, — говорит Пыляев, — сохраняет характер отдаленной старины; в старом большом каменном барском доме, построенном архитектором Растрелли (sic!), посейчас целы остатки искусства и мастерства времен давно минувших. Благодаря усилиям владельца усадьбы здесь сохранились от забвения бесчисленное множество вещей, которые без того давно затерялись бы.
Большой сад на даче Мятлева посейчас сохраняет характер французских пышных парков, разбитых по планам Ленотра; вьются здесь излучистые дорожки, тянутся бесконечные перспективы, возвышаются на газонах площадки, где виднеются мраморные статуи, окруженные лабиринтом, составленным из фантастически перепутанных деревьев и кустов»[144].
На Аптекарском была дача княгини Лопухиной[145], «живописно расположенная на берегу Невы и закрытая красивыми группами дерев с красивым домом»[146].
На Каменноостровском проспекте в 1860 годах славилась дача князя Вяземского, которая, как пишет современник, «отличается легкостью и оригинальностью постройки. Особенно замечательна воздушная пристройка в виде галереи с небольшою башенкою. Вся эта пристройка кажется кружевной и летом производит удивительное впечатление. Перед нею бьет небольшой фонтан»[147].
В царствование Николая Павловича пользовались известностью еще пригородные дачи: Рябове[148], дача графини Самойловой близ Павловска, — постройка архитектора А. П. Брюллова[149], Осиновая Роща графа Левашова. Но не только у Петербурга были великолепны пригородные имения. «Век Екатерины, пышный, роскошный, великолепный, оставил вокруг Москвы множество следов богатой аристократии ее времени. Невозможно исчислить всех так называемых подмосковных сел, достойных внимания»[150].
Не говоря уже об Архангельском, Кусково и Останкино, под Москвой всю первую половину XIX века еще была в расцвете помещичья жизнь. По Владимирской дороге, на 16-й версте, стояли великолепные Горенки, где с 1816 года поселился бывший министр народного просвещения граф Алексей Кириллович Разумовский. «В подмосковном великолепном своем имении, среди царской роскоши, заперся он один со своими растениями»[151].
138
Сохранился доныне. Изображение дачи см. на литографии К. Бегтрова (по рис. Галактионова).
139
Ныне собств. М. О. Вольф. Изображение дачи см. на литографии К. Бегтрова и Александрова. В саду дачи сохранился прелестный цепной мостик.
140
Изображение дачи см. на литографиях К. Беггрова и Александрова и на акварели Чернецова, находящейся в собр. кн. В. Н. Аргутинского-Долгорукова. См.: Старые годы. 1908. Июнь — август. С. 580–583.
148
Отечественные записки. 1822. Ноябрь. № 31. С. 266–288. Воспроизведение дома, театра и участников спектакля в доме см. в издании литографий А. Дезарно: Описание праздника, данного родными и друзьями Всеволоду Андреевичу Всеволожскому. 25 октября 1822 г.