Но, осмотрясь, удивление уменьшилось: дом был как будто не окончен, дорожки в саду недоделаны; был у владельца и оркестр, недурной оркестр, но неполный, и духовые инструменты не все исправны. Даже управляющий оркестром, первый скрипач Михайло Калиныч, был несколько туг на ухо. За обедом подавали несколько блюд, но повар, вероятно, был недоучен»[185].
В Черниговской губернии находилось и Панурово, близ Стародуба, «деревня с старым большим домом, с старым регулярным садом[186], к которому примыкает дикая обширная роща. Вообще прекрасно ее местоположение, живописные вокруг виды, которыми любуетесь вы из окон дома, из проспектов аллей, из теней павильонов; прибавьте к этому очаровательность духовой музыки, которая сливает сладкие тоны свои с тихим шумом деревьев; другую инструментальную, которая гремит в пространстве залы»[187].
Наконец, в Полтавской губернии были известны Диканька — Кочубея[188], Очкино — Судиенко[189], в Киевской — Корсунь — Лопухиных, Белая Церковь — графини Браницкой[190].
Много еще других чудных имений славилось в России в прежнее время.
РАЗВАЛ
Страшно, когда рушится веками созданная культура, когда чувствуется разложение родовых основ. Но еще страшнее гниение молодой жизни, гибель организма, еще полного сил. Россия, реформированная Петром, жила всего полтора века. Долгими усилиями иностранцев всех наций была привита на благодарную ко всем восприятиям русскую почву западная цивилизация. Голландцы, немцы, французы, англичане и даже греки, толпами приезжавшие в доселе им неведомую страну, приносили с собой знания, инициативу и огромную рабочую энергию. И русские люди, сознавая нужность этих пришельцев, радушно принимали их наставления и умели черпать в них новый источник жизни. Но скоро увлекаясь, русские люди так же скоро разочаровывались. В своих проявлениях они всегда походили на больших детей, играющих «во взрослых».
И потому им так весело казалось рядиться в новые платья, гримироваться по-новому и строить себе огромные дворцы, которые, в сущности, были для них теми же детскими карточными домиками.
Действительно, трудно представить себе более ребяческую затею, чем ту, что выдумали азиаты-русские, передразнивая иностранцев. Но, будучи талантливыми актерами, они не только убедили многих, что играют всерьез, но даже сами уверовали в то, что театральные подмостки — та же действительность. Этот веселый и увлекательный маскарад продолжался до середины царствования Александра Благословенного. И только романтические мечтатели, отдохнувшие от волнений Двенадцатого года и грезившие о новых подвигах, задумали создать новую, менее театральную и более правдивую Россию. Это были декабристы. Вслед за ними родилось поколение свободолюбивых граждан, долго сдерживаемых железными тисками Николаевского царствования и получивших право жизни с освобождением крестьян.
Но как отразились все эволюции государственного строя на искусстве своего времени? Как запечатлелись в творческих созданиях мечты русских людей? Конечно, я говорю только о дворянской России, так как все искусство жило для нее. Здесь, как и в других областях русской жизни, замечается отсутствие закономерной последовательности. Здесь, как и всегда в России, боги были недолговечны, о них скоро забывали, и, несчастные и заброшенные, они печально доживали свой век.
В последние годы Екатерининского царствования уже начало чувствоваться дыхание тления. Воцарились постепенно те неряшливая небрежность и безразличие ко всему, что так характерны для русских. Игрушки заброшены, и окончена забава.
Странное впечатление производят некоторые печальные упоминания о разрушающейся красоте, что встречаются у Георги в описаниях окрестностей Петербурга в 1794 году. О многих дачах, где еще накануне творилась красота, грустно сообщается, что они в запустении, что пруды посохли, а сады глохнут. Вспомните дома Чичерина, Вяземского, Трубецкого.
Еще унылее звучат официальные сообщения о разрухе старых подмосковных дворянских уютов. И чем протокольнее эти факты, тем красноречивее они.
В описи села Сафарина под Москвой значится: «Против каменной церкви — палаты каменные, а в них покоев: первая палата — большая столовая называется „зал“: в ней образ да оклад серебряный ветхий… стол круглый липовый, без петель, ветхий… в той палате алебастровая подмазка вся обвалилась… один столик китайской работы, ветхий… печь муравленая круглая ветхая, сделана для красоты… своды в переходах весьма ветхи и развалились… образ Василия Херсонского попорчен, разодран, в раме ветхой… зеркало разбитое… два купидона китайские, ветхие… пятьдесят пять стульев ободраны… При том же дворце сад большой, в котором имеются двадцать восемь яблонь, посохшие и скотом подъеденные»…[191]
190
Неоднократно упоминается в «Записках Ф. Вигеля» и в «Архиве Раевских». Ч. I. СПб., 1908. С. 13, 55–56, 92, 124, 134–135, 142, 174, 187, 227, 237–238, 241–242, 246, 253–254, 258–259, 262, 273, 280–281, 288. Альбом фотографий-видов Белой Церкви и портретной галереи находится у бар. А. Е. Фелькерзама.