Изъявляя признательность мою к достоинствам и дарованиям покойного господина профессора скульптуры Козловского, который изящными многими своими произведениями отличался во все время службы своей при Академии и немалую приносил ей честь, почитаю за нужное во уважение оказанных им Отечеству и Академии заслуг соорудить над гробом его памятник; почему сим Совету предлагаю дать воспитанникам скульптурного и архитектурного классов программу, которую бы изобразили они соответственно способностям и добродетелям своего учителя чувства свои. И как тело его погребено в месте, не имеющем довольной стражи, для уверения, что памятник сей навсегда останется безвреден от руки похитителя, то в рассуждении сего объяснить воспитанникам, что они мысли свои располагали более в изображении чувств душевных, нежели в представлении пышных и великолепных; то есть таким образом, чтоб предметы, качества его изображающие, были не столь огромны и не представляли бы фигур отдельных. Тот, кто лучше исполнит, получит золотую медаль»[283]. Лучше всех других «изражение своих чувств душевных в память к добродетелям своего учителя» исполнил Демут-Малиновский, за что он и был награжден первою золотою медалью[284].
Современник Козловского И. А. Акимов, на двенадцать лет переживший его, писал после его смерти: «Прилежностью и стремительным соревнованием бывшими в одно с ним время художниками достиг он до отличной славы. Он был смел в своих произведениях, и множество работ доказывают отважность его в предприятиях, совершенных им в короткое время. Основание рисунка знал он как скульптор весьма твердо; отчего по профессорской должности во многом был полезен для обучающихся при Академии и не скоро, может быть, заменен будет»[285].
На могиле Козловского памятник украшен с одной стороны аллегорическим изображением гения скульптуры, с другой — барельефным портретом Козловского, единственным дошедшим до нас его изображением[286]. Говоря о Козловском, нельзя не упомянуть о другом скульпторе XVIII века — Гордееве. К сожалению, даже те немногие произведения, которые были им исполнены, не дошли до нас. Так исчез бесследно монумент над могилой фельдмаршала князя А. М. Голицына работы Гордеева, монумент, прежде находившийся в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.[287]
Другому не менее редкому скульптору — Крылову (1786–1846) — приписывается на Лазаревском кладбище памятник графине Прасковье Андреевне Потемкиной.[288] Однако по композиции он скорее напоминает Мартоса и, быть может, исполнен Крыловым по его рисунку. Этот мраморный ионический храм украшен отличными барельефами, изображающими разлуку матери с детьми и христианскую покорность женщины, которая, опираясь на Крест, символ спасения, спокойно предается Вере, изображение которой находится на противоположном ей барельефе. На памятнике находится надпись, начинающаяся словами: «Ты, Боже, еси Воскресение наше и живот. Упокой душу рабы твоея Праскевы, Христе Боже наш». Недурны медальон и аллегорическая фигура из мрамора на памятнике графа С. Н. Ягужинского, по работе несколько напоминающем екатерининского скульптора Федоса Щедрина[289]. Характерен медальон-бюст, исполненный в 1838 году Гальбергом над могилой Е. М. Олениной на Тихвинском кладбище. К сожалению, не все русские лица заказывали себе памятники русским скульпторам, многие предпочитали выписывать их из Италии или же заказывали иностранным мастерам, работавшим в России. Таковы два бронзовых, вызолоченных медальона над могилой И. И. Бецкого — один портрет его, а другой — аллегорическая композиция[290]. Оба они сходны с теми медальонами, которые были выбиты в 1772 году медальером Laeger'ом и поднесены Бецкому Сенатом[291]. Автором этих медальонов, равно как и медальона на могиле И. И. Шувалова, находящейся в той же Благовещенской церкви, — следует признать известного Лебрехта. Иностранным же скульптором I. Camberlin Danves исполнен в 1810 году красивый памятник князю А. М. Белосельскому, изображающий плачущее семейство князя и ангела, уносящего портрет усопшего на небо[292]. На Смоленском кладбище красив памятник Киндяковой, исполненный в Петербурге в 1826 году скульптором Павлом Гаттоцуном. Другим итальянским скульптором Трискорни выполнен бронзовый барельеф на могиле Вальтера Веенинга на Смоленском кладбище. Группа узников и фигура самого Веенинга, которых он посещает в темнице, немного резки и угловаты[293]. На тех же кладбищах находится множество и других барельефов и медальонов, исполненных более второстепенными мастерами.
284
Архив Императорской Академии художеств. 1802. Определение совета от 11 декабря. В галерее Академии находится проект памятника работы Демута, считающийся памятником Козловскому (№ 2245), вероятно ошибочно, так как не имеет ничего общего с памятником, стоящим на Смоленском кладбище и, кроме того, представляет отдельную крупную размеров фигуру, что противоречит заданной Академии программе.
293
Под барельефом надпись: «Болен (бех) и посетите мене в темнице бех и придесте ко мне (Матф. XXV, 36). И слышен глас с небес, глаголющми: напитай блаженни мертви умирающие о Господе отныне. Ей глаголет дух: де почиют от трудов своих дела бо их ходят в след с ними» (Апок. XIV. 13).