Правда, не глядя на народную популярность, у официальной советской критики песни Богословского не вызывали восторга. «Чем же объясняется успех произведений Никиты Богословского „Темная ночь“ и „Шаланды, полные кефали“? Если это и музыка, то — блатная…» Советские послевоенные газеты были полны подобными рецензиями. А постановление ЦК ВКП (б) от 4 сентября 1946 года о второй серии кинофильма «Большая жизнь» словно подводит итог: «Введенные в фильм песни Никиты Богословского проникнуты кабацкой меланхолией и чужды советским людям».
Никита Богословский никогда не состоял ни в пионерах, ни в комсомоле, ни в партии. Наоборот, по озорству и ироничности своего характера он подтрунивал, а нередко и открыто издевался над власть имущими. Те, естественно, отвечали ему взаимностью. Все в киношно-композиторских кругах знали, что Богословский не нравился Сталину. Никаких премий — ни Ленинской, ни Сталинской, ни Государственной, никаких «обязательных» для мэтра наград у Никиты Богословского не было.
Его четвертая жена Алла вспоминала позже в одном из интервью: «Он всю жизнь хорошо зарабатывал. Благодаря кино и эстраде получал большие по сравнению с общей массой населения деньги. В молодые годы был абсолютным пижоном. Одевался всегда очень хорошо — с парижским шиком. Галстуки не носил, только „бабочки“ или шарфики. Если заказывал номер в гостинице, то не ниже трехкомнатного „люкса“. Не отказывая себе ни в чем: ухаживал за женщинами, пил водку, курил. вспоминала позже, что упорядоченная, будничная, серая жизнь наводила на него смертельную скуку. Он искал выход своей буйной энергии и всегда что-то выдумывал. При этом он был приличным эгоистом. Терпеть не мог дискомфорт, все, что мешало ему в быту или творчестве. Его раздражали возражения… По сути, он был большим ребенком, то есть человеком со своими слабостями и достоинствами».
В музыке Никита Богословский как талантливый композитор имел собственное профессиональное мнение и, не боясь показаться «ретроградом». Он не любил пошлость. Все, от чего веяло «серьезностью», «масштабностью», выводило его из себя, вызывало раздражение. «Протокольный этикет» он немедленно разбавлял тут же придуманной острой шуткой, иронией. Терпеть не мог пафос и лицемерие. Например, во время исполнения гимна России, когда весь зал вставал, он вдруг наклонялся и, чертыхаясь, лазил под стульями — что-то искал. Или начинал завязывать красивым бантиком шнурки на туфлях. После «хрущевской оттепели» часто бывал во Франции. В общей сложности прожил там больше года. С Мишелем Леграном играл в четыре руки. Франсис Лемарк и Филипп Жерар были его соавторами по песням. С Жаном Габеном он шатался по парижским кафе. С Жаном Маре чинно прогуливался по садам и паркам столицы Франции.
И все-таки прежде всего Никита Богословский — был композитором, талантливым, добросовестным, трудолюбивым. Работать любил дома. Близкие люди рассказывали, что он был патологически пунктуален. Ровно в 10.00 вставал. В 10.15 садился завтракать, потом до обеда внимательно читал газеты, звонил по телефону и отвечал на звонки, принимал визитеров. В 15.00, не спрашивая, готов ли обед, садился за стол. Обедал ровно 10 минут. Дальше — традиционное «спасибо» и уходил работать. В 15.40 пил кофе без молока и снова работал — до ужина, который был всегда в 21.00. И друзей Никита просил приходить к этому времени, чтобы не сбиваться с привычного ритма. Если же кто-то являлся не вовремя, он мог просто не пустить в дом.
Всего Никита Богословский написал более трехсот песен, музыку к ста девятнадцати фильмам, восьмидесяти спектаклям. Создал восемь симфоний, два квартета, балет, оперу. К тому же он состоялся и как литератор. Написал 9 книг воспоминаний — публицистических очерков и статей, сатирической прозы, юмористических новелл-зарисовок, сборников юмористических произведений. Только в 70 лет — в 1983 году — ему присвоили звание Народный артист СССР. А в 1993 году, за десять лет до смерти, его именем названа открытая Малая планета…
По воспоминаниям его жены Аллы, в конце жизни Богословский чувствовал, что уходит. К смерти своей готовился серьезно и основательно. Купил жене новую машину и арендовал дачу. Отдал ей свой перстень с бриллиантом. Проверил все счета, сделал необходимые звонки, навел идеальный порядок в своих бумагах, дочитал книгу. И в ночь на 4-е число 4—го месяца 4-го года 21-го века — без боли и слез, без страха и сожаления, попросив врачей не беспокоить жену до утра, словно сам остановил свое сердце…