Глава 34. Родная земля
Откуда было знать Ваську, Белянке и Смуглянке, что они, выброшенные из окна квартиры Фомы Фомича, упадут прямо в цветочный газон. Дом этот стоял на улице, в Комсомольском посёлке. Именно в нём и жил Фома Фомич, прямо напротив Алтынной горы, на верху которой рос дубовый лес, а за ним располагались многочисленные дачные постройки. Не знали они и того, что с этой горой их очень многое связывает. Потому, что именно из этой горы была взята серо-белая глина, из которой были сделаны многие их братья и сёстры, а из них троих полностью козочка Белянка и на треть овечка Смуглянка.
– Как, все живы? – спросил Васёк, пытаясь разглядеть в темноте овечку и козочку.
– Живы-то живы, только я очень сильно ножки зашибла, болят, – сказала Белянка.
– И я тоже, – добавила Смуглянка.
– Что будем делать, Васёк? Как нам быть? – запричитали козочка и овечка, – если бы ни эта клумба с высокими цветами, то мы бы разбились до смерти…
Вокруг было темно и страшно. Вскоре глаза выброшенных в окно игрушек немного привыкли к темноте и они стали различать близкие предметы, а затем, немного и те, что подальше. Они увидели, что дом, из которого они были выброшены, находится около высокой горы; настолько высокой, что её верх был едва видим на фоне мутного ночного неба.
– Что нам теперь делать? спросила испуганным голосом Белянка.
– Сначала надо отсюда убраться по добру – по-здорову, – сказал Васёк. – Ему явно не понравился этот непрогнозируемый приём в квартире Фомы Фомича.
– Давайте уйдём из города, город злой – сказала Смуглянка.
– Давайте залезем вот на эту гору, – предложила Белянка, – мне так хочется, меня просто тянет к ней.
– Давайте заберёмся на гору и посмотрим с высоты, может быть, мы увидим мамушкин дом? – сказал Васёк.
– Тут тысячи домов, – сокрушённо сказала Белянка, разве мы разберёмся, где наш?
– Недалеко от нашего дома на Соколовой горе стоит очень высокий памятник с журавлями на верху… – сказала Смуглянка. – Я видела его в окно автомашины, когда ехали с «Добрячком».
– Надо подумать, – сказал Васёк.
– А может нам просто попастись по сочной травке и прийти в себя? – сказали хором козочка и овечка.
– Давайте взберёмся на гору, а там посмотрим, – предложил Васёк, – заодно и уйдём отсюда подальше.
Хотя он это и предложил в целях безопасности, но в нём продолжали бороться два противоположных чувства «уйти» и «остаться». С чувством «остаться» связывалось то, что господин Батист изрядно захмелел и не видел, как хозяйка расправилась с игрушками, а они Батисту явно понравились. Возможно, он очнётся и спросит о них сумасбродную Зину? Возможно, даже и купит, и тогда всё встанет на свои места?
– Если бы Батист не уснул, возможно всё сложилось бы по-другому, – сказал Васёк. – Он бы не позволил выбросить нас в окно. Европейцы – народ культурный… «Добрячёк» тоже не знает о выброшенных игрушках. Ему это не понравиться, потому, что он рассчитывал их подороже продать Батисту.
С этим все согласились.
Другое же чувство говорило ему, что их образ жизни и отношения – ему чужды, что всё это красиво только в рекламе и что полёт в окно не досадная случайность, это норма отношений и что его гармошка с колокольчиками не нужна новым русским здесь, она для них неформат, и русские песни тоже неформат, а там, во Франции, и тем более. Эта гармошка создавалась здесь, на берегу Волги, и она должна быть здесь, потому что здесь, есть кому её слушать, есть кому радоваться её переборам и колокольчиковому звону. А там она такая же для них экзотика, как и набедренная повязка туземца.
Ваську хотелось то плакать, а то безудержно смеяться. Ведь это он, Васёк, совсем недавно хотел задавать тон жизни, хотел быть кумиром и участником разнообразных шоу. Это ему, Ваську, грезились, заливающие светом сцену, прожекторы и софиты, крикливые плакаты на улицах с его, Васькиным, портретом и гармошкой через плечо и много о чём ещё мечтал гармонист, что можно получить в этой жизни. «Что это – неудача? – думал он, – Случайность? которые надо преодолеть и тогда всё заблестит и засветится?» И тут же опять внутреннее чувство Ваську начинало говорить, что это не случайность и не неудача – он просто не вписывается в то общество, в котором решил играть первую скрипку, и оно отторгло его, как отторгает организм что-то ему чуждое, и Васёк, запутавшись в этих противоречивых мыслях, всё искал и искал искомое решение и не находил его.
Прошли глиняшки не больше ста метров, как Васёк вдруг обнаружил, что с ним нет его любимой гармошки.
– Это у тебя, Вася, психологический стресс, – проговорила, подыскав нужное, но непонятное научное слово, Смуглянка. – Ты забыл о самом главном в своей жизни.