– Ты же вчера лепил чего-то, – заметил Костя,– вот это изделие как раз и находится сейчас в подвяленном состоянии, тут и думать нечего, они же у тебя на медленной сушке стоят.
– Он правильно говорит, – поддержал Костю учитель.
– Только я не могу ломать изделий, – сказал Антон, подумав о том, что ему рассказал о своих братьях и сёстрах Свистопляс. Да и сам кентавр был главным подтверждением тому, что игрушки живые, потому сломать что-либо из сделанного – было никак нельзя.
– А ты и не ломай, – сказал Костя, – возьми и приложи готовые изделия к кентавру.
– Ты голова, – обрадовался Антон и тут же достал вчерашние изделия, которые у него находились в ведёрке и приложил их к ранам на теле Свистопляса. Пал Палыч поправил, проделанное Антоном, и сказал:
– В этом деле, ребята, торопиться не надо, вы, пока кентавр увлажняется, другое что-нибудь лепите, а про кентавра не забывайте, здесь, как мало подержать – плохо, а передержать и того хуже, так что глину на кентавре надо держать ровно столько, чтоб ноль в ноль было по времени, не больше и не меньше.
– А как же определить, когда готово? – спросил Костя.
– Отнимай глину с поврежденных мест и проводи ногтем по телу кентавра в том месте, где повреждение, если остаётся блестящая полоса, то значит пора глину убирать и проводить восстановительные работы.
Антон сгорал от нетерпения, он то и дело заглядывал в ведёрко, боясь что глина на кентавре перележит. Примерно через полчаса осмотрел кентавра и Пал Палыч.
– Достаточно, – сказал он, – а теперь, ребята, надо вести реставрационные работы дальше.
– А как? – спросил Костя. – Вы нам об этом не рассказывали.
– Раньше не говорил, потому, как нужды в этом не было, а теперь говорю, – сказал Пал Палыч. – Реставрация старых глиняных изделий, это, можно сказать, высший пилотаж в работе с глиной, – и он рассказал ребятам, как заделывать на кентавре повреждения.
На то, чтобы починить кентавра, у ребят ушёл весь вечер. Пал Палыч очень внимательно следил за ходом реставрационных работ и самую ответственную работу делал сам, потому как находка была уникальная и ничего испортить было ни в коем случае нельзя. Наконец на кентавре сделан последний штрих и довольный Антон поднял Свистопляса над головой.
– Пал Палыч, а можно я возьму игрушку домой и немного с ней побуду, – спросил Антон.
– Зачем, пусть в кружке остаётся, – сказал Костя, и толкнул сердито брата локтем.
– Да нет, я не против,… возьми, – сказал Пал Палыч. – Ты же её нашёл, только обращайтесь с ней, ребята, очень бережно, это реликвия. Положи её сразу в ведёрко и прикрой ведёрко сверху тканью и раньше утра в ведёрко не заглядывай, а утром можешь открыть и изделие из ведёрка вынуть. Я надеюсь на вас. .
– Это зачем накрывать тряпочкой? – спросил Костя учителя.
– Чтоб реставрированные места медленнее высыхали. Бережно всё делайте, бережно. Можно накрыть и газетой.
– Обязательно бережно, – воскликнул от радости Антон, взял Свистопляса, завернул его в мягкую тряпочку.
– И я возьму свою игрушку, – сказала Люся.
– И я, – сказал Миша Лучников.
«И я», «И я», – загалдели ребята.
– Ладно, ладно, берите, – улыбаясь, сказал Пал Палыч.
Ребята радостные ушли из клуба, было уже поздновато.
– Ты зачем игрушку взял? – сказал сердито Костя, – тоже мне собственник нашёлся… и других подначил.
– Ты просто ничего не знаешь, – сказал Антон. – Эту игрушку зовут Свистопляс.
– Как, как?
– Свистоплясом его зовут.
– Что, сам придумал?
– Не я, а он сам мне сказал.
– Кто?.. Пал Палыч!?
– Да кентавр и сказал.
Костя от такого ответа неожиданно остановился. Он даже как – то опешил и изумлённо и даже изучающее посмотрел на брата. В то, что кентавр живой и говорящий, он не поверил.
Братья Пчелинцевы шли из КЮТа в приподнятом настроении, думая над тем, как найти и другие игрушки. Они решили снова заловить Муху и хорошенько его допросить. Больше всех радовался Антон, потому что он чувствовал как у него в кармане скрябается копытом Свистопляс, желая высвободить из кармана хотя бы голову. Однако, если бы братья Пчелинцевы задержались в клубе хотя бы на пару минут, то обязательно нос к носу столкнулись бы с Вадиком Мухаевым.
Вадик вошёл в кабинет бочком, не слышно.
– Что так поздно? – спросил Пал Палыч, – все уже разошлись, да и я скоро уйду.
– Я ненадолго.
– Что, Вадим?.. желание полепить пробудилось? – спросил Пал Палыч, а сам подумал: «неспроста он вот так поздно пришёл, перед самым концом занятий».