– Подарок матери надо, вот я и пришёл, вспомнил только что, а завтра день рождения, – соврал Муха.
– Это хорошее дело. Думаю, как лепить ты ещё не забыл? – спросил Пал Палыч.
На вопрос преподавателя Муха утвердительно кивнул головой, взял кусок глины и целлофановую подложку сел за стол недалеко от Пал Палыча и стал лепить.
«Вроде и впрямь что-то делать собирается? – подумал Пал Палыч, разбирая на столе свои собственные поделки. Последнее время он пытался сделать старосаратовскую игрушку не пользуясь современными красителями, а применяя для подкрашивания только разноцветную глину. «Зря я о нём плохое подумал, – сказал Пал Палыч самому себе. – Мало ли, вот так походят, полепят, потом бросят, а по прошествии одного – двух лет приходят снова и уже надолго. Зря я так с подозрениями, это не педагогично».
На какое-то время Пал Палыч забыл о Мухаеве, ходил, просеивал сухую глину, смешивал глиняную муку, разводил засохшие краски. Дел было много, а времени не хватало, приходилось задерживаться. Когда Пал Палыч вспомнил о Мухаеве, того уже в кабинете не было. «Зря я к нему не подошёл, – укорил себя учитель, – человек через столько времени пришёл,…а я? Нехорошо получилось. Однако, не бежать же следом».
Глава 36. Сомнительная находка
Когда на следующий день Пегас с Мухой приехали с попутным автобусом на свалку, оттуда уже доносился громкий голос Симы.
– Работать,… работать, бездельники,… дохлые свиньи… Профессор? Я что ли буду хлам разбирать!? Кучка идиотов… Кормишь их, поишь, кров даёшь, а они бездельники машину мусора не могут перебрать!..
– Напоил и накормил, – пробурчал Крокыч. –… благодетель… «Живут же люди с такой совестью», – сказал высокий бомж.
– О какой ты, Мытко, совести говоришь, – проговорил Крокыч, – этого фактора человечности мы в Симе никогда не наблюдали.
– Перестаньте разговаривать, сюда идёт, – предупредил профессор.
– Ага,… болтовнёй занимаемся, а работать кто будет? – раздался злорадный голос Симы, и тут же раздался свист берёзового прута. Удар пришёлся по спине профессора. Прут разорвал на профессоре рубашку, выступила кровяная полоса.
– За что? – проговорил Крокыч, заступаясь за профессора.
– А было бы за что – совсем убил, – проговорил зло Сима и сплюнул.
– Хоть что ищем, скажи? – спросил Крокыч.
– Игрушки ищем,… игрушки, я же всем говорил…
– Какие игрушки? Нас с профессором не было, сам за верёвками да за баграми посылал, чтоб растаскивать.
– Будете в подчинении у Пегого, – бросил Сима, кивнув на рядом стоящего Пегаса. – И если что? Гони в шею, – сказал он Пегасу. – Считай, что это твоя первая проверка в деле. Не будешь кисейной барышней – сработаемся.
– А его я в помощники могу взять? – спросил Пегас кивнув на Муху.
– Бери своего слепня, не жалко, только чтоб всё в ажуре, понял? – и ушёл.
– Что ищем-то? – спросил опять Крокыч, но уже Пегаса?
– Игрушки глиняные ищем, дядя, игрушки, – ответил Пегас.
– Знаем, что игрушки, только непонятно как-то. Что, дорогие они?.. по ошибке выбросили?.. или как?
– Может быть даже и культурную ценность составляют, – бросил Пегас и, замолчав, отошёл к следующей куче. Да, он снова увидел того самого бомжа старичка. Что-то никак не верилось, чтобы это был тот самый профессор Позолотин – «В таком месте, босой, рубашка какой-то верёвочкой подвязана, – думал Пегас, – мало ли кого и как зовут… Потом, информация от Симы вряд ли достоверна. Он этим хотел приблизить Лёню, вот и выложил замануху. Не похоже, чтоб профессор», и Лёня отошёл к следующей куче.
– Профессор! Игрушка, это уже по твоей части, – сказал художник Позолотину, когда Пегасов ушёл. – Правда, от этого пацана мало чего узнаешь, – и он кивнул в сторону стоящего у другой кучи Пегаса,– да и от Симы тоже.
– Здесь и узнавать не надо, – ответил Позолотин. – По привезённому мусору, можно сказать, что сломали старый дом. Видите, Семён Ваганович, черепицу?
– Вижу, ну и что?
– А то, что черепицей в нашем городе уже сто с лишним лет дома не кроют. Дому не менее ста лет. Потом, видишь, элементы наличников – ажурная прорезная деревянная вязь с козырьками.
– Покажите, Вениамин Павлович…
– Так вот же, вот… Голубки, а под ними карнизик резной, а сверху голубка козырёчек. Обратите внимание, Семён Ваганович, на чугунное литьё печных элементов. Всё это делалось не при советах, а гораздо раньше, ещё при царе. Потом, кирпич печной…
– А что кирпич? Кирпич, как кирпич, – и художник поднял с земли обломок кирпича.
– Не простой это кирпич, на каждом печать стоит, опять же размеры нестандартные. Раньше кирпичи делались других размеров. Эти стандарты не раз менялись. По кирпичам можно определить год их изготовления, а стало быть, и возраст строения. Дом, Семён Ваганович, очень старый. Уж поверьте мне как искусствоведу. В чём, в чём, а уж в этом-то я разбираюсь… Но, не это главное, дорогой друг. В городе есть дома и постарше. Главное то, что сказал Сима – «мы ищем глиняную игрушку» и, наверняка, это местная глиняная игрушка. – Глаза у профессора засветились. – Я знал, что она каким-то образом всплывёт, покажется, понимаете,… знал. Именно ей, Семён Ваганович, я и занимался последнее время на кафедре – опросил сотни стариков, составил словесный портрет этой игрушки. Вы бы нарисовали эту игрушку с моих слов, чтоб рабочим показать?