– Что ещё скажете?… Не томите душу.
Профессор говорить не спешил, он внимательно рассматривал, то одно изделие, то другое, качал головой, покрякивал, потом сдвинул очки на лоб, стал рассматривать игрушку без очков, приблизив её к глазам.
– Одна из них тянет на старину, даже очень тянет. Я бы сказал, что этот конёк прискакал к нам из прошлого столетия, но…
– Что но?..
– Меня смущает его соседство вот с этим рогатым господином, – и профессор указал на баранчика. – Баранчик из того же семейства, что и другие игрушки, найденные Оглоблей, только сделан на порядок качественнее.
– Так его Оглобля и отложил, потому, что приглянулся…
– Баранчик, Семён Ваганович, современного изготовления.
– Как вы определили?
– Вот видите эти идеальные звёздочки на баранчике? Эти оттиски сделаны в век техники. Разве мог мастер в старину добиться такой точности в изготовлении штампиков? Он ведь что использовал при их изготовлении: нож, раскалённую проволоку, а тут? Оттиски звёздочек просто идеальны или вот на боку выдавлен круг с внутренней насечкой. В качестве штампика мастер использовал деталь очень небольшого зубчатого привода, например от заводных игрушечных автомобильчиков. Нет, эта игрушка решительно не с прошлого и тем более с позапрошлого века.
– А чему же радуетесь? – спросил Крокыч.
– Меня конёк откровенно радует. Это та же рука и глубокой стариной здесь тоже не пахнет, а вот проработка рельефных рисунков велась мастером старинным способом, без всяких современных наворотов. Штришки сделаны палочкой с острым концом, а эти углубления, рядом, сделаны той же палочкой, только тупым концом. По спине идут углубления от штампика-тройчатки – такой рисунок легко вырезался ножом на торце палочки. Глаза тоже оттиснуты.
– Так почему вы конька поначалу отнесли к старинному изделию, а то вдруг раз, и уже к современному.
– Правильно. Я только в последний момент увидел, что глаза у конька и у барашка оттиснуты одним штампиком. Видите вот эту выщерблинку, что оставил инструмент? – и профессор указал на глаз конька.
– Вижу,… и что?
– Такая же выщерблинка имеется и на глазу баранчика. Это говорит о том, что глаза у обеих игрушек сделаны одним инструментом. И если мы относим баранчика к современным изделиям, то и конёк тоже не менее современен. Просто игрушка-конёк делалась специально под старину.
– Получается, что обе игрушки делал один мастер? – удивился Крокыч.
– Не обязательно. Инструментом могли пользоваться и другие, например ученики мастера.
– Глаза, Вениамин Павлович, оттиснуты очень оригинально, думаю, что этот штампик было нельзя изготовить вручную, – добавил Крокыч.
– А вот тут вы, Семён Ваганович, ошибаетесь. Для оттиска глаз делались специальные палочки-глазнички.
– Так это же токарная работа! – воскликнул Крокыч.
– Нет здесь никакой токарной работы, – спокойно и со знанием дела сказал Вениамин Павлович. – У палочки конец скруглялся на брусочке. Палочку мастер зажимал между ладонями и прокатывал – палочка вращалась и ширкалась концом о брусок, таким образом достигалась хорошая круглость, чем не примитивный токарный станок.
– А выступ-зрачок в середине как образовался?– заинтересовался художник.
– И это очень просто… мастер брал проволоку, шильце или гвоздик, нагревал докрасна кончик и в средине скруглённого торца прожигал неглубокое отверстие. При оттиске это отверстие в средине штампика давало мастеру выпуклость – зрачок.
– Так чему же вы радуетесь, если это не старинная игрушка? – спросил Крокыч, – так бы сразу и сказали, что это подделка под старину и ценности эта игрушка никакой не имеет.
– Нет, Семён Ваганович, этот конёк по большому счёту не подделка. Мастер не делал копию с оригинала, тем более, что оригинала у него, по всей видимости, и нет. Вы всмотритесь оком художника, а не искусствоведа и обязательно найдёте свои подтверждения моим выводам.
Крокыч взял в руки игрушки и тоже стал их пристально рассматривать.
– Вы правы, Вениамин Павлович, – сказал он через некоторое время. – Я ведь смотрел на неё сначала как на оригинал, потом как на подделку, а теперь, с вашей подачи, вижу в ней совсем другое.
– Что же вы видите? – заинтересованно спросил профессор.
– Игрушка делалась в полёте фантазии мастера. Когда мастер что-либо подделывает, а по сути – копирует, он скован, его движения не свободны. Какой там полёт фантазии! Сам по себе знаю. А здесь? Посмотрите на изгиб шеи. Изгиб делался одним движением руки,… одним движением, профессор… Живо, свободно, без комплекса осторожности, боясь сделать что-то не так. Вы меня понимаете?