– Я радуюсь тому, что всё-таки нашёлся мастер, пожелавший лепить старую игрушку. Традиции, оказывается, не умирают. Только как, среди явно ученических поделок, оказались конёк и барашек – это загадка?
– Может быть, эти игрушки подбросили, чтобы Симу с толку сбить? – сказал Крокыч.
– Это уже из разряда криминальной фантастики, – ответил профессор. – Если в таком плане рассуждать, то вскоре нарисуется целая криминально-детективная история, с целью – заполучить изделие в свои руки любой ценой с перестрелками, захватом заложников, ликвидациями свидетелей и в центре событий обязательно будет стоять криминальный синдикат с далеко идущими планами и иностранным партнёрством. Нет… нет… нет,… дорогой Семён Ваганович, не будем тратить наше серое вещество на эти нелепости, я учёный, а не голливудский сценарист низкопробных сюжетов. Меня от этих фантазий увольте.
– Как знать,… как знать, – проговорил Крокыч. Я просто в своей гипотезе отталкиваюсь от простой логики и не витаю в облаках, в которых летают создатели книг о криминале. Моя логика проста – если есть силы действия, ищущие игрушку с целью наживы, то почему бы и не быть силам противодействия, тоже ищущих игрушку, но только с целью её спасения?
– Вы, что, на себя и меня намекаете?
– Хотя бы и так.
– Что-то на грозную силу мы не совсем тянем, – улыбнулся Вениамин Павлович, – разве что к любому выброшенному шедевру мы географически находимся ближе других.
– Жаль, что в нашей среде нет ни одного сыщика, – сказал художник, – приживалы замолчали. Каждый стал думать о своём, потом понемногу опять разговорились, Вениамин Павлович стал вспоминать давнюю встречу с одним энтузиастом, преподавателем из какой-то детской организации, хотевший восстановить игрушку, он приходил к профессору за консультацией. В голове у более экспрессивного Крокыча появлялись иные картинки, а точнее, вырисовывался целый сценарий детективного плана. Так, думая и тихо переговариваясь, Крокыч и профессор не заметили, как кто-то подошёл к их хибарке.
– А вот воровать, господа бомики, как-то неприлично! – проговорил Сима, распахивая дверь и вырастая на пороге. – Кого хотели между пальцами провести! – Я же вам говорил, что у Симы всё схвачено. Вы не успели до своей вонючей хибарки дойти, а я уже знаю, что и как? Решили Симу обмануть. Что, профессор, не удалось!? Мне принесли, то есть подкинули, что не надо, а у вас, смотрю, на столе стоит не фуфло.
С этими словами, он взял со стола Конька и баранчика, сунул их в карман и вышел, пообещав сделать за это приживалам козью морду. На языке Симы это означало предать художника и профессора опале. Если сказать совсем понятно, то до этого им было не сладко, а станет ещё хуже.
Глава 38. Опалённые жизнью
Каково же было удивление Смуглянки и Белянки, когда они увидели невесть откуда появившегося белого пуделя, но ещё большее их удивление было от того, что с ним пришёл Васёк и почему-то он был совсем не такой, как прежде. На вид он был совсем красный, как и некоторые другие игрушки у мамушки в доме, например Заступник, или Катерина.
– Что с тобой произошло? – спросили они разом.
– В костёр попал. – Почему-то весело, но серьёзно ответил Василий. Таким его ни овечка, ни козочка никогда не видели. А он, – и Василий кивнул на белого пуделя, – мой и ваш друг. Он меня спасал от синеволосой Зины.
– Он же её пудель, – недоверчиво сказала Смуглянка, – я его в квартире видела.
– Правильно, – сказал Василий, – жилец, но не единомышленник, понятно? а это две большие разницы, надо эти понятия различать.
«Верно мамушка говорила, пока Васю жизнь не опалит и пламенем не вылижет, толку от него не будет, – подумала Белянка. – Только он теперь стал такой серьёзный, вон как рассуждает…»
– Эх, ты,… неудачник… хорошо, что вовсе не сгорел. Как это тебя угораздило? – спросила озабоченно Смуглянка, боясь, что Васёк обжёгся.
– А я даже рад, что со мной всё это произошло, – ответил Василий.
– Я его в клумбе нашёл, его Зина, моя хозяйка, в костёр бросила – сказал пудель.
– Видишь, от любви чуть не сгорел, – съехидничала Белянка, зная о недавней привязанности Василия к синеволосой и, понимая, что Ваську костёр послужил хорошей огненной купелью.
– Оставь его, – сказала Смуглянка, – не видишь – человек преобразился.
– Мамушка, когда читала толстую книгу, то часто говорила Никите, что человек станет новой тварью, обновится. Может и наш Вася так обновился?
– Нет, подруга, мамушка говорила о конце света. А сейчас разве конец? – сказала Смуглянка. – Днём солнышко светит, Волга блестит, ночью звёзды горят. Нет, не то. У Василия сознание изменилось. Его не костёр опалил, а жизнь опалила. От костра только красными становятся, а он и красный, и умный.