– Что всё? Всё – это в общем, или как?
– Вы вот этнограф, объясните мне, пожалуйста. Эти мифы, заговоры, народные приметы, сны – вы этому верите, или это творчество народа?
– Вы, Семён Ваганович, задали такой вопрос, что на него вот так сразу не ответить. Много здесь чего и напридумано, но дыма без огня не бывает. Вот сейчас рык звериный услышали, а ведь природы его мы не знаем. Вот вам и цивилизация, и в космос летаем, а что рядом не видим, а если видим, то не разумеем. А рык, это не горбатая ворона, хотя одно от другого, мне кажется, недалеко стоит.
– Что за горбатая ворона? Вы что-то о ней никогда не говорили.
– Поверье среди людей есть – если кто горбатую ворону встретит, то быть всякого рода неприятностям.
– Она что, действительно горбатая?
– Не знаю. Мистика, она ведь тоже не на пустом месте появилась. А проще сказать – есть бог и есть дьявол. Каждый на человека влияет по-своему.
– Вы о вороне не досказали… – напомнил Крокыч.
– Я её никогда не видел… Не берите в голову. Живите проще.
Потом Позолотин стал говорить о древних манускриптах, а затем снова перешёл к молекулам и атомам.
– Вы согласны, Семён Ваганович? – спросил профессор, закончив длинный монолог о древних цивилизациях. – Вы слышите меня, а…, Семён Ваганович? – спросил профессор громче. Но Крокыч не ответил, он спал.
Луна медленно стала покидать хибарку, уходя за кусты разросшегося шиповника и, то ли тень от кустов, то ли ещё что, только нечто неизвестное большое, лохматой громадой прошло мимо засыпающей хибарки. Нечто сунуло в маленькое окошечко клыкастую морду, как бы удостоверяясь, что в помещении всё спокойно, и оставив в колеях от колёс самосвалов большие когтистые следы, удалилось. Кто это был, осталось тайной. Только опытный охотник, разглядев глубокие вдавленины от страшных когтей в колее, растопырив пальцы и смерив величину отпечатка лапы невиданного существа, только бы покачал головой и обязательно свернул с ранее намеченного пути.
Глава 4. Стажёр
Мария Васильевна, как и предполагал Пегас, шла в отделение, где её ждал молоденький младший лейтенант Юра Митин, которого недавно прислали в отделение на стажировку. Митин, после окончания педагогического института, пошёл по приглашению работать в милицию, где и был определён заниматься с малолетними нарушителями общественно порядка, а короче – хулиганами.
– Ты чего всё здесь? – спросила Сорокина Юру, – не ожидая увидеть своего подопечного в это время на рабочем месте.
– Заинтересовался одним делом, – ответил, смущённо Юра. – Читаю дело и думаю: «Ну, живите как люди, что вас всё на подвиги тянет? То кого-то побьют, то оскорбят…»
– Это ты о ком?
– Какой-то Мухаев.
– Он не какой-то, – поправила младшего лейтенанта Сорокина.
– Не понял? – и Митин с недоумением посмотрел на Марию Васильевну.
– Мухаев по кличке «Муха», он не какой-то,– твёрдо повторила Сорокина. – Это Санчо Панса самого Лёни Пегасова, по кличке «Пегас». Вот так-то. Кстати, легки на помине. С ними я сейчас ехала в одном троллейбусе.
– Откуда это они? – недоумённо спросил Юра и посмотрел на часы.
– Понятно, Юра, что не с танцплощадки, а вот откуда они и куда? это было бы знать очень интересно. Кстати, проехали одну лишнюю остановку, чтоб со мной не встречаться.
– Откуда вы знаете? – удивился Юра.
– Поработаешь, младшой, с моё, и ты знать будешь, – улыбнулась Мария Васильевна. При этом, глядя на Юру, её грустные глаза несколько повеселели. – Кстати, Юра, меня никто не спрашивал в моё отсутствие?
– Майор Городец заходила.
– Муза Карповна? – удивлённо спросила Сорокина, – чего же молчишь?
– Я думал…
– Не надо думать, милейший, надо исполнять, а, исполняя надо думать, – отчеканила капитан, – я же говорила, что обо всём докладывать мне и о таких приходах тоже…
– Она ничего не сказала? – ответил смущённо Юра и пожал плечами.
– Она своим появлением уже всё сказала, – заметила Сорокина. – Во-первых, она начальник следственного отдела, во-вторых, она не тот человек, кто просто так ходит по кабинетам и, в-третьих – если зашла сама, то дело не только важное, но и весьма деликатное и Мария Васильевна, взяв телефонную трубку, набрала номер.
С того конца телефонного провода ответили и Сорокина спросила:
– Муза Карповна, мне зайти?
– Я вас жду, уважаемая Мария Васильевна… – донеслось из трубки. Сорокина, положив телефонную трубку, встала из-за стола.
– Вот видишь…, она меня ждёт… так-то, учись стажёр, – и добавила, – то, что сказано словами – любой поймёт, а твоя задача научиться понимать то, что не сказано, но подумано, это в нашей работе ой как важно, – и она вышла из кабинета. Юра, после её ухода, подошёл к окну. В открытую фрамугу свежо тянул летний вечерний ветерок, неся с собой травной запах лугов Кумысной поляны, густо перемешанный с запахом недавно уложенного асфальта. Вся эта незамысловатая сдобь подавалась под ленивую перебранку автомобильных клаксонов и пугливые вскрики редких трамвайных звонков. Город спешил довершить незаконченные дневные дела, чтобы через два часа, широко зевнув открытыми дверями последних трамваев и троллейбусов, начать готовиться ко сну. Юра улыбнулся вечернему городу и подумал: «А всё-таки хорошо». Что хорошо? И почему хорошо? он не сказал, да это и неважно. Хорошо всё: и то, что он закончил вуз и получил диплом, и то, что провёл свой первый рабочий день и что стоит вот так перед окном свободный и счастливый и много чего ещё может вместить это слово. Хорошо – оно ведь всегда хорошо.