Пегас продолжал молчать, а потом вдруг сказал:
– Всё можно, Муха, только подлецу, а я себя таким пока не считаю. Теперь мне власть нужна, чтобы перед мерзавцами не гнуться и этих мерзавцев на место ставить.
– А к власти будешь идти на полусогнутых? Перед менялой на полусогнутых, перед доцентом. Смотри, колени сотрёшь… Без этого ни до одного кресла не долезешь.
– Был на полусогнутых, да весь вышел… Одним словом – у тебя, Вадик, своя дорога, а у меня своя.
– Как это? – опешил Муха. – Ты что меня сейчас, здесь,… бросаешь?
– Никто тебя, дурку вяленую, не бросает, – вставай потопали… Давай,… ходу!
– Так я и так уж задохся.
– Задохся, потому, что смолишь с утра до вечера.
– Сам только вчера чадил?
– Положим – не вчера, это раз. А бросил, потому что дыхалка слабеет.
– Ты смотри, какая самокритичность. Раньше я за тобой, Лёня, этого не замечал. – Пегас не ответил.
Дальше шли молча. Пегас шёл, не оглядываясь, Муха едва за ним поспевал.
Глава 56. Драконы и Иванушки
– Всё-таки мы с тобой, Гуделка, трусы и негодяи… – проговорил Свистопляс, после того как с ним стал проходить очередной испуг и они увидели себя снова прячущимися за бочкой.
– Ты так думаешь. – Не спросил, а сказал Гуделка, что бы только не молчать.
– Бегаем с тобой по свалке, как трусливые мыши, да среди мусорных куч прячемся, разве это дело? На чердаке мамушкиного дома у нас в сражениях всё гладко выходило, победа была всегда за нами, а тут?.. Помнишь, нам мамушка говорила, что надо в правильные игры играть, что, кто в какие игры в детстве играет, тот такой и вырастает?
– Помню, не у одного у тебя память имеется.
– А ты не сердись. Это я к тому говорю, что видимо, мы с тобой, Глиня, в неправильные игры играли, раз всё время как мышиные хвосты за этой тухлой бочкой оказываемся.
– Твоя правда, Свистопляс, – и Гуделка глубоко вздохнул.
– Тогда, Глиня, всё было понарошку, а теперь…. Видишь, Змей Горыныч к оврагу едет, видишь, контейнер в овраг столкнул, к горящему домику направляется.
Друзья из своего укрытия стали наблюдать за действиями дракона.
– Что это? – спросил Гуделка, когда в той стороне, где находилась лачужка приживалов, поднялся к небу сноп искр, а трактор, развернувшись, блеснул стальным ножом.
– Наверное, дракон заваливал свои жертвы, чтобы потом съесть, я его повадки знаю, – ответил кентавр.
– Какие повадки!? Что ты мелешь?! – вскричал раздосадовано Гуделка. – Это обыкновенная машина, которую придумали люди, и тот человек, что сидит в кабине и ею управляет, думаю и есть твой мистический дракон, только в человеческом обличье.
– А так что, разве бывает? – удивился Свистопляс.
– Проснись,… чучело – мучило, … ты в каком веке живёшь!? Пора бы уже понять, что вокруг происходит и почему?
– И что же, по-твоему, скажи, происходит, если ты такой сообразительный и не признаёшь драконов? – спросил Свистопляс.
– А то, что люди делятся на драконов, которые зарывают живых людей в мусор, и Иванушек, которые этому сопротивляются. Мамушка же читала нам сказку про Иванушку. Там всё правильно написано, только немного иносказательно, понял?!
– Я всё понял! – прокричал Свистопляс. – Садись на меня быстрее.
– Чего ты понял?!
– Я понял, что в контейнере, который столкнул в овраг и завалил мусором человеческий дракон, наши друзья,… я знаю, что надо делать.
Глава 57. Выбор
Муха сопел и еле тащился, Пега убыстрял шаг.
– Да не гони ты… – взмолился Мухаев, – чего оглобли раскидал. Обрадовался, что ноги длинные.
– Торопиться надо, – отрезал Пегас.
– Может курнуть?
– И так задохся, а курнёшь – совсем скиснешь…
– Ты что, по правде курить бросил или от балды сказал?
– Ничего не от балды.
– Родаки что ли на хвост сели?
– Причём здесь они. Пора самому думать. Начинали курить глупенькими, думали быстрее повзрослеть – не получилось.
– А что получилось?
Пегас промолчал.
– Знаешь, Муха, – начал Пегас спокойно и как-то задумчиво, – в жизни оказывается бывает такое, когда ни на кого не сошлёшься. Вот ты – и напротив твоя совесть. Она смотрит на тебя и ждёт,… ждёт твоего поступка. И от тебя зависит, улыбнётся она тебе или отвернётся, закроет лицо руками и заплачет. Эти моменты человека на всё по-другому смотреть заставляют. Сейчас человек такой, а через час уже он совсем другой. Совсем,… совсем,… понимаешь… Не знаю, как это получается, но другой.– Пегас глубоко вздохнул и докончил. – Тебе вот игрушки дороги, ты на них разбогатеть хочешь. А ведь ты на крови разбогатеть хочешь.