Антон встал на четвереньки и полез под плиту. Каково же было его удивление, когда в самом конце пещеры он увидел сбившиеся в кучу глиняные игрушки. Они пялили на Антона глаза и молчали. Впереди всех стоял Заступник с дубиной, за ним Свистопляс, он обнажил свой трезубец и готов был сражаться до конца. На Свистоплясе сидел Гуделка, за ними стояли другие игрушки. Сзади всех находились Катерина с мукомолом. Они держались за руки и, казалось, что уже никакая на свете сила не могла расцепить их пальцев.
– Как вы здесь оказались? – спросил Антон Гуделку и Свистопляса.
– Нас вытащил из автомашины доцента зверь, когда мы в неё забрались и сигналили, – сказал Гуделка.
– К сожалению, мы больше ничего не могли придумать, чтобы вас спасти, – сказал Свистопляс,– простите нас. Весь наш расчёт строился на том, что кто-то услышит сигнал автомобиля и придёт на помощь.
– Вы отчаянные, смелые ребята, – сказал Антон, – спасибо вам – и стал вытаскивать игрушки из пещеры.
– Да их тут целая коллекция, – сказал изумлённо Пал Палыч. – Вы чего так на нас смотрите?– спросил он глиняшек. – Мы вам не враги и даже совсем наоборот.
Сбоку на плиту прошмыгнул пудель, он как бы успокаивающе, лизнул каждую игрушку и приветственно залаял. И столько в этом лае было восторга, столько любви и радости, такой радости, которой не испытывает человек. Радость пуделя была совершенной собачьей радостью.
– Я их где-то уже видел? – подумал Вениамин Павлович, вглядываясь в игрушки. – Точно, видел! Значит это был не сон,… высокий лопух,… жара,…. крики Симы,… прохлада намоченного водой полотенца на лбу, а по груди ходит вот этот воинственный дядя с мечом. – Тебя зовут Заступник? – спросил Вениамин Павлович.
Заступник молчал, но профессор заметил еле заметный кивок. – А ты – Дуня? Дуня-тонкопряха? И снова увидел едва заметный кивок Дуниной головки.
– Это были они. Мать и отец, конечно, привержились профессору в бреду, а игрушки нет. Только тогда они двигались, говорили, переживали и рассуждали, а теперь нет. Это оттого, что вокруг много народа, и они не должны выказывать всех своих умений, потому как эти умения могут быть открыты только детям.
– Жаль, что сгорела моя рукопись, – сказал профессор. Вот из неё недостающая глава, – и он показал на игрушки. – Но эта недостающая глава, глядящая на нас десятком пар немигающих глазок, гораздо важнее всей моей книги. Что, в конце концов, дороже – исписанная бумага при живом авторе или то, о чём в ней было написано, думаю, что последнее гораздо важнее.
Когда вылезли из оврага, то увидели у вагончика скорую помощь. Муза Карповна и Мария Васильевна были неумолимы. Они всех посадили в машину скорой помощи и отправили в больницу, разумеется, кроме Юры. Не было с ними только Мухаева. Его искали целый день, но безрезультатно. А через неделю в местной газете появилась заметка. В ней говорилось, что в психиатрическую больницу был доставлен мальчик, по возрасту восьмиклассник. Его нашли в лесу недалеко от свалки. Он не знал, как его зовут, откуда он родом и рассуждением был похож на трёхлетнего ребёнка. Когда его нашли, то он прижимал к себе какую-то керамическую пластину типа изразца. Изразец был сильно побит. По оставшимся следам от отбившейся лепнины было понятно, что на изразце было изображено какое-то животное. Далее в газете сообщалось, что мальчика осматривал светила психиатрии профессор Богословский. Он сказал, что от большого внутреннего напряжения, возможно, от испуга, биологическая защитная система ребёнка дала сбой, отбросив его в развитии назад лет на десять. Он так же заверил родителей, что при надлежащем уходе всё восстановится, только в школу ему придётся снова идти в первый класс, потому как полностью восстановить приобретённые знания, особенно полученные в школе, невозможно. На вопрос «Как скоро он пойдёт в школу?» профессор от ответа уклонился.
Глава 61. У мамушки
Никита и Крокыч пролежали в больнице всех дольше. Первым выписали Пал Палыча с Лёней и только через два месяца Никиту и Крокыча. Как только выписка из больницы состоялась Пал Палыч, Никита, Костя, Антон и Лёня вместе с игрушками поехали на кладбище. Из них только Никита знал, где похоронена Елена Никаноровна. Они немного походили по кладбищу, пока нашли могилку мамушки. Во время поиска Никита несколько раз возвращался к воротам и начинал поиски снова.
– Всё из головы выскочило, говорил он. – Вроде здесь должна быть, а нет. Да и вообще был пустырь, а её могилка, в аккурат, с самого края…
– Ты не торопись, – говорил успокаивающе Крокыч. Он опирался на палочку и стоял на одном месте. Ему ещё трудно было ходить, но он упросил врачей выписать его пораньше.