– Я ще знал, шо вы на кладбище поихалы, а найти не могу. Дывлюсь, дывлюсь, туды-сюды, а вас нэма, – проговорил, высунувшись из автомобиля, капитан Канивец. – Сидайтэ, трошки подвезём.
– Так нас много… – сказал Пал Палыч.
– Садитесь, садитесь, – проговорил лейтенант Митин, – без меня как раз уместитесь.
– А как же вы? – спросил Пал Палыч.
– Я доберусь… У меня здесь дела.
Капитан Канивец стал рассаживать друзей. Пал Палыч, Крокыч и профессор сели на заднее сиденье, а ребята с пуделем разместились на приставных.
– Вси уселысь? – спросил капитан? – Тогда поихалы.
Только поехать сразу не пришлось. Вано выглянул в окно, открыл дверцу, вылез и стал, глядя на переднее колесо, чесать затылок.
– Шо? Опять? – проговорил с тревогой в голосе капитан Канивец. – Шо затылок скрябаешь?
– Опять… – сказал сержант, пожал плечами и, достав из-под сиденья ключи, стал отвинчивать запасное колесо.
– Трошки подождыте, неувязочка вышла,– проговорил Канивец и вылез из кабины: «Ну шо ты на это колесо дывышься, як на красну дэвчыну? – послышался его голос, – ставь, давай, люды ждут".
– Так домкрата нет, товарищ капитан.
– Я тэби скоро со своей зарплаты куплю этот несчастный домкрат, – проговорил сердито Канивец и, обращаясь к пассажирам, договорил с улыбкой. – Небольшая замыночка, сейчас поидым, – и, взявшись за передний бампер, проговорил: – ставь, давай, растяпа.
– Подождите, мы выйдем из машины, – сказал Пал Палыч, первым догадавшись, что проколото колесо и капитан решил приподнять передний мост.
– Та куда вы выйдытэ, сидыте, потом опять рассаживаться, только врэмя терять, – проговорил капитан. – Мне не тяжело.
– Нет-нет, мы всё-таки выйдем, – запротестовал Пал Палыч. – Так нельзя.
Через минуту все вышли из машины и собрались на одной стороне дороги, ожидая, когда водитель с капитаном заменят колесо.
В природе было всё тихо и ясно. Проворный, ласковый, словно игручий котёнок, тёплый ветерок набегал из овражка, шевелил зелёную травку, взбирался на высокие сухие прошлогодние бустылы, и, обхватив розовыми подушечками лапок коричневые метёлки бустылов, раскачивался и от восторга попискивал.
– Посмотрите, как красиво! – сказал, стараясь перебороть внутреннее волнение, Лёня. – Все посмотрели на Пегасова, а затем в ту сторону, куда он показывал: с крутого и высокого правого берега, на реку и на Заволжье открывался удивительнейшый вид. Бесконечная в своём разливе река, бесконечная заволжская даль и бесконечно-высокое голубое небо пьянили и ласкали взор. Могучая красота. Неизъяснимы её выражения. Неисчислимо её богатство. Озирая чудо, так и просятся из души сильные и красивые выражения. Да и как всё это выразишь?! Да, и с чем всё это сравнишь?! Нельзя выразить… Не с чем сравнить… Только глубокий вздох и приятное ноющее ощущение в сердце, опустошённого муками созерцания, возвещает о божественности увиденного. Великая река! Неотмирная красота! Царственен её ток при необозримой ширине, что даже само небо, при всей своей необъятности, утонуло в её глубинах, и нет её величию и просторам конца и края, и нет такой реки и такого моря, чтобы могли с ней сравниться. «Э-ге-ге-э-э-э!-!-!…», – крикнет очарованный странник, глядя в бескрайние дали и, улыбаясь, присядет на пригорок, потому как, не тотчас отзовётся эхом его голос, ибо не скоро достигнет звук другого берега и, отразившись, вернётся назад. И только, изрядно придремав на солнцепёке, услышит странник ответное:«Э-ге-ге-э-э-э!-!-!…». Но, и это не всё. Ещё больше удивится он, когда, много позже, второе «Э-ге-ге-э-э-э!-!-!…». низринется на него из лазурной дали. «Как!?», «Откуда!?» спросит себя, озадаченный услышанным, человек, и не найдёт ответа; и невдомёк ему, что долетел звук степными просторами Заволжья до седых уральских хребтов, взбудоражив своим появлением державные отроги гор, отразился и возвратился назад. «Э-ГЕ-ГЕ-Э-э-э!!-!!-!!…», радостно возвестил он о себе, после чего, взмахнув серебристыми крылами, взлетел к облакам; да что там к облакам – к самому солнцу, оглашая весь звёздный мир об увиденном на земле чуде – прекрасной и непостижимой стране с названием – Россия!.. Услышав сильно запоздалое эхо, почешет странник затылок, окинет взором берег и реку и ужаснётся, да и есть чему ужасаться: собери со всего света и от всех народов самых талантливых музыкантов – и у них не достанет нот, чтобы выразить звуками эту непостижимую красоту; собери всех талантливейших художников земли – и они не смогут отразить всего увиденного в красках, потому как недостанет у них на палитре необходимых тонов; и, собравшись, лучшие певцы мира не смогут воспеть красоту этой земли, потому как оборвутся в высочайшем напряжении голоса, так и не взяв нужной высоты и не явив нужного тембра…, потому как велик простор, велика страна и велик живущий в ней народ…