– Есть что-то интересненькое? – спросил Фома Фомич, – А то у меня сейчас гости, точнее гость с «коварного» запада… – На той стороне раздался самодовольный хохоток.
– Откуда?
– Из Франции, любезный. Я обязательно вас познакомлю, только все сделки через меня.
– Это не телефонный разговор, – сказал доцент. Вы выпили и говорите лишнее.
– Всё,… всё. Эдуард Аркадьевич, не волнуйтесь, мы действительно кое-что употребили…, да-да… Если сегодня не приду в норму, то буду попозже, но обязательно. Думаю, что у вас не горит, а гость для нашего «Изумруда» очень важен.
– Хорошо,… хорошо, Фома Фомич, – нервно проговорил доцент. Только никогда не произносите по телефону этого слова.
– Хорошо,… хорошо, до встречи.
Доценту тон Фомы Фомича явно не нравился. «Боров с помойки» – проговорил он вслух. Тоже, со свиным рылом да в калашный ряд. Возомнил о себе. Но тут в своих размышлениях доцент осёкся. «Зачем ворошить прошлое и сводить счёты, – подумал он, – Фома Фомич – уважаемый человек. Тем более, что он ему, доценту, очень нужный человек, а сейчас особенно. У них общее дело. Нет-нет, он на своём месте и всё идёт по задуманному плану. Фома Фомич делает своё дело и хорошо делает, а то, что он любит молоденьких красоток, типа синеволосой, да деньги – так кто ж их не любит в современном мире. Только всё это может провалить дело. И не только провалить с таким трудом налаженный механизм, но и упрятать его, Эдуарда Аркадьевича, в тюрьму.
Эдуард Аркадьевич зябко поёжился: «Нет, не хватает у людишек терпения довести дело до конца,… слаб человек, – рассуждал он, – чуть деньги в кармане появились, сразу водку подавай, развлечения мыслимые и немыслимые. На этом и горят. Не может человек со своими страстишками справиться… ой не может!.. Сколько умнейших людей подвели под монастырь эти страсти…». Потом Степан Аркадьевич стал думать о том, что без компаньона ему никак нельзя. А ведь умнейший человек этот Фома Фомич, пол-города в кулаке держит, он и ему самому здорово помог в своё время. Правда, образования Фоме Фомичу не достаёт, в оценке культурных ценностей он ноль, однако природный талант и хватка железные. А в общем- то это для Забродина и хорошо. Со своими знаниями он нужный человек и нужный для Фомы Фомича всегда.
И тут Эдуард Аркадьевич поймал себя на мысли, что это он придумал, как делать из мусора деньги; это он уговорил Фому Фомича создать подпольное предприятие. Организация же фирмы, – дело рук Фомы-Фомича. И ведь получилось – «Изумруд работает», надо компаньону отдать должное. Сейчас предприятие встало на ноги, окрепло, стало расширяться, вышло за рубеж. Правда, вместе с расширением слабнет конспирация, вовлекаются новые люди. Вот станет Фома Фомич директором холдинга, а на его место кого? Фома Фомич предлагает какого-то Симу? Отморозок, наверное, какой-нибудь? А ведь его волей-неволей с ущербным умишком придётся допускать к какой-никакой информации. Чепуха какая-то. К чёрту этого Симу! Пусть Фома Фомич поищет кого-нибудь другого. Нельзя же, в конце концов, доверять подпольное предприятие, случайным людям, так и до наручников можно дожить… Но, кого туда поставишь? Из окружения Эдуарда Аркадьевича на это гиблое место с бомжами, алкоголиками, барыгами… – никого. Тут даже заикаться нельзя. Остаётся окружение Фомы Фомича.
Доцент нервно пожевал губами. Он понимал, что во многом зависит от Фомы Фомича. Зря он на него так. Ведь помог Фома Фомич убрать и спрятать Позолотина, помог ему стать председателем комиссии. Правда, Эдуард Аркадьевич тоже время даром не терял. Ведь вывоз антиквариата за рубеж – это уже его заслуга. И тут его мысли переключились на профессора.
Эдуард Аркадьевич всегда, даже теперь, когда Позолотина нет в институте, а в целом и в мире науки, он всё равно завидовал этому мужику, колхознику. Так про себя называл Позолотина Забродин, завидовал его природному, уму. Позолотину всегда не хватало предприимчивости, чего у Эдуарда Аркадьевича было с избытком. Нет, доцент не хотел устранять Позолотина, он даже тогда не раз намекал, что с его известностью в своей стране и за рубежом можно иметь немалую прибыль. Известность надо перековывать в деньги, но профессор его не понял, а потом насторожился. А когда Эдуард Аркадьевич ему прямо намекнул, что возглавляемая им комиссия – это золотое дно, то профессор вовсе отдалился и стал смотреть на Забродина подозрительно, хотя Эдуард Аркадьевич и попытался свести всё к шутке. В общем, тогда-то и родилась мысль – убрать Позолотина подальше, тут помог случай. Без Фомы Фомича этого бы не получилось.
Забродин поморщился. Вспоминать о том давнем эпизоде, когда Позолотина убрали из института и отправили на свалку, не хотелось. Тут он опять вспомнил о лотке с антиквариатом и об игрушке, и ему в голову полезли разные мысли. «Конечно, он зря сам подошёл к лотку, зачем было светиться, да ещё давать визитную карточку неизвестно кому? Он же хотел только инкогнито проверить, как работают пункты по сбору антиквариата и, на тебе – встретил игрушку и не мог удержаться. Вот она и конспирация, сам первый нарушитель, а других браню» – подумал он.