– Ага, – радостно завопил он, ну почти завопил, – так у вас же тут старый стиль… Значит, ровно сто лет…
– Какой старый стиль? – требовательно спросила Надежда.
– Понимаете, – пустился он в объяснения, почему-то то, что от его времени там за тонкой стенкой было ровно на сто лет меньше, его страшно обрадовало, – когда произошла революция, в России приняли…
– Так она все-таки произошла?
И то, как она это спросила, почти выдохнула в каком-то экстазе, вдруг подтолкнуло его к верному решению: Надежда Михайловна – из революционного подполья. Этим объясняется и пистолет, и брошюры на подоконнике, и совсем не женский характер. Ну не мужской, но и не тот, которого ждешь от дамочек.
Только вот что теперь с этим делать?
– Расскажите мне о революции… – впервые в ее голосе прозвучала нежность, а не испуг или решительность.
Это было и хорошо и плохо.
Хорошо потому, что она ему поверила и, значит, шок от «будущего» прошел, можно было нормально общаться.
А плохо…
Плохо потому, что когда-то Слава занимался не по долгу службы, а просто для себя историей революции и знал, что шли в нее многие, а оставались – фанаты.
И фанатки, конечно…
И похоже, одна из них сейчас перед ним…
А он боялся любого фанатизма, и женского в том числе…
Даже женского в особенности…
– Так я жду, – в голосе Надежды Михайловны послышалась насмешка, – не успели еще придумать, что соврать?
Похоже, тоненькая ниточка, которая связала их, могла лопнуть в любую секунду, нельзя было больше медлить.
– Я просто думаю, что и как рассказывать… – соврал он. – А если у вас еще есть сомнения, откуда я, подойдите, пожалуйста, к окну…
Она несколько секунд подумала, потом все же подошла. Пистолета в ее руках уже не было, наверное, он перекочевал в крохотную бархатную сумочку.
Слава подошел к компу, включил его, продолжая говорить:
– Что вы видите?
– Дом напротив, за ним Храм Христа Спасителя… она обернулась к нашему герою. – Что вы хотите, чтобы я увидела? И что это вы делаете? – добавила она настороженно.
– Включаю компьютер… – спокойно ответил он. – А из чего сделаны скульптуры на Храме?
Внимание ее разделилось – она хотела видеть, что он делает и одновременно разглядеть то, что он просил. Но тут на улице раздался гул и на дороге показались стройные ряды оранжевых поливалок.
– Господи, что это? – почти заревела она. – Я ничего не понимаю…
– Так из чего сделаны скульптуры?
Он старался быть спокойным, надеясь, что она это спокойствие переймет у него. Раз он не волнуется, значит, все в порядке. И одновременно набирал на компе письмо Володе.
– Бронзовые… – как-то подавленно ответила она.
«Дата точно, как наша, – писал Слава, – разница ровно в сто лет…»
– Это письмо? – тихо спросила женщина. – Только после «т» в слове лет, должен быть ер…
– Надежда, – вдруг сказал он без отчества, – мне надо вам много сказать и объяснить. И про революцию, и про ер в конце слова, и про поливальные машины. А вы еще наших женщин не видели, увидите – в обморок упадете, так в ваше время даже в купальнях не ходили, не то что по улицам… Как только захотите, сразу приступим. А сейчас, пожалуйста, пройдите в свою комнату и посмотрите, из чего сделаны скульптуры на храме, который виден из ваших окон…
Он нажал кнопку «отправить».
– А мне не надо ходить… – грустно сказала она. – Я на них давно любуюсь и знаю, что они там – мраморные. Так что я вам верю – никто не может за неделю мрамор поменять на бронзу…
Надежда села, сложила руки на коленях, как послушная девочка:
– Я буду вас внимательно слушать, – тихо сказала она. – Только иногда переспрашивать, когда совсем непонятно будет.
– А знаете что, – сообразил он, – вы же явно с дороги, наверняка – голодная. Давайте пока я буду рассказывать, попьем кофе и по бутерброду съедим…
– У вас дома есть кофе? – переспросила она. – Вы небедный человек…
– Просто вы забываете, что у нас время другое и цены другие… Присаживайтесь к столу, снимите что-то, в чем вы на улицу ходите, а дома снимаете. Сумочку можно положить вот сюда…
Он подошел к выключателю, щелкнул – загорелся свет. Она вздрогнула, хотела что-то сказать, но не стала. Но сняла с себя верхнюю курточку (Слава не имел представления, как она называется) и осталась в тонкой блузе кремового цвета с узкой полосой кружев по воротнику и рукавам.
И почему-то так понравилась нашему герою еще больше.
Бессмысленно пересказывать современному читателю то, что рассказывал ей Слава этим утром – он и так все знает. Можно было, конечно, заняться воспроизведением реакций Надежды Михайловны на этот рассказ, умный женский отклик на невероятные новости – это всегда интересно. Но тогда пришлось бы этот самый рассказ воспроизводить, а мы договорились, что делать этого не нужно.